— Если по дороге тебя спросят, куда идёшь, скажи, что ты племянник Андрея Прохорчика и что мать послала тебя к нему попросить соли. На всякий случай запомни, что жену дяди Андрея зовут Екатериной, у них есть пятнадцатилетняя дочка Вера и шестилетний сын Юзик. В деревне дядю обычно зовут Андрей Януков. Если ты всё это хорошо запомнишь, то бояться тебе нечего.

— А я и не боюсь, — с обидой ответил Алёша.

— Хорошо, знаю, — ласково сказал отец, положив ему руку на плечо. — Из лесу мы тебя проводим, а там придётся пройти ещё километров восемнадцать. Спешить не надо. Иди медленно, отдыхай сколько хочешь. Главное, не привлекай к себе внимания. Никто не должен видеть, что ты идёшь из леса. Понимаешь?

— Понимаю.

— Дядя тебе расскажет, что нужно, и ты вернёшься обратно. Записывать ничего нельзя, всё выучишь на память. Вот тебе план дороги — его тоже запомни, а потом уничтожь. Сегодня выспись хорошенько, а утром — в путь.

До лесной опушки Алёшу проводили на подводе его отец и ещё три вооружённых партизана. Распрощались, а потом долго смотрели, как шагает по дороге пастушок с бичом и торбой за плечами…

Стоял жаркий июльский день. Сколько раз Алёша в такие дни беззаботно бегал по лесным и полевым тропинкам, по лугам и перелескам! Но нельзя сказать, что он теперь чувствовал себя менее счастливым, чем тогда…

По дороге Алёша почти никого не встретил. Только километров через восемь он увидел деревню. Миновав несколько хат, он вдруг увидел полицая, который шёл прямо на него. Алёша почувствовал, как внутри у него похолодело, будто сердце перестало биться и кровь остановилась. Но зато голова заработала ясно и быстро, словно самостоятельный механизм. Алёша неожиданно гикнул, засвистел и, подпрыгивая и прищёлкивая бичом, пустился навстречу полицаю. Тот не обратил на него никакого внимания: мало ли деревенских мальчишек носится по улице!

Выбравшись из деревни, Алёша почувствовал сильную усталость. Он свернул с дороги, с наслаждением опустился на траву, вынул из торбы хлеб и сало. Первая встреча с врагом его успокоила, он почувствовал себя увереннее. Он понял, что главное — не растеряться.

Алёша знал, что где-то недалеко должна быть речка, а от неё до Дубков — не больше семи-восьми километров. До вечера можно дойти, времени ещё много. Только уж очень ноги болят.

Алёша отдохнул часа два, даже поспал.

— Эй, вставай! Торбу стащат! — произнёс рядом чей-то голос.

Алёша вскочил, смотрит — перед ним стоит мальчик лет двенадцати.

— Что ты здесь делаешь? — спросил мальчик.

— Я так, отдыхаю, — ответил Алёша.

— А куда идёшь?

— В Дубки.

— А пропуск у тебя есть?

— Какой пропуск? — всполошился Алёша.

— Там, на мосту, сегодня пропуск требуют.

— И у детей спрашивают? — поинтересовался Алёша.

— Не знаю, — равнодушно ответил мальчик и пошёл своей дорогой.

Речушка оказалась маленькой. Перейти её вброд не составляло труда, но на мосту стояли три полицая. Алёша ходил вдоль реки, наблюдая за ними. Первой мыслью его было — отойти подальше и там переправиться на другую сторону. Но полицаи, наверно, следят за всем берегом. Если поймают, то сразу поймут, кто он такой. Алёша поступил иначе.

Он подошёл к реке в том месте, где берега заросли кустами, шагов за сто от моста. Стал так, чтобы полицаи могли его видеть, рупором приложил ладони ко рту и закричал во всё горло:

— Юрка-а! Где моя коро-о-ва?

Патрульные равнодушно посмотрели на него. Алёша снова крикнул:

— Юрка-а!.. Гони сюда-а!..