Вам случалось, конечно, провести ночь в незнакомой семье. Жизнь, окружающая вас, проходит отрывком, полным очарования, вырванной из неизвестной книги страницей. Мелькнет не появляющееся в вечерней сцене лицо девушки или старухи; особый, о своем, разговор коснется вашего слуха, и вы не поймете его; свои чувства придадите вы явлениям и вещам, о которых знаете лишь, что они приютили вас; вы не вошли в эту жизнь, и потому овеяна она странной поэзией. Так было и с Пелегрином.

Стиль внимательно слушал, смотря прямо в глаза Консейля.

- Я вижу все это, - просто сказал он, - это огромно. Не правда ли?

- Да, - сказал Вебер, - да.

- Да, - подтвердил Гарт.

- Нет слов выразить, что чувствуешь, - задумчиво и взволнованно продолжал Стиль, - но как я был прав! Где живет Пелегрин?

- О, он выехал с караваном в Ого.

Стиль провел пальцем по столу прямую черту, сначала тихо, а затем быстро, как бы смахнул что-то.

- Как называлось то место? - спросил он. - Как его нашел Пелегрин?

- Сердце Пустыни, - сказал Консейль. - Он встретил его по прямой линии между Кордон-Брюн и озером Бан. Я не ошибся, Гарт?

- О, нет.

- Еще подробность, - сказал Вебер, покусывая губы, - Пелегрин упомянул о трамплине, - одностороннем лесистом скате на север, пересекавшем диагональю его путь. Охотник, разыскивая своих, считавших его погибшим, в то время как он был лишь оглушен падением дерева, шел все время на юг.

- Скат переходит в плато? - Стиль переворачивался всем корпусом к тому, кого спрашивал.

Тогда Вебер сделал несколько топографических указаний, столь точных, что Консейль предостерегающе посматривал на него, насвистывая: "Куда торопишься, красотка, еще ведь солнце не взошло..." Однако ничего не случилось.

Стиль выслушал все и несколько раз кивнул своим теплым кивком. Затем он поднялся неожиданно быстро, его взгляд, когда он прощался, напоминал взгляд проснувшегося. Он не замечал, как внимательно схватываются все движения его шестью острыми глазами холодных людей. Впрочем, трудно было решить по его наружности, что он думает, - то был человек сложных движений.

- Откуда, - спросил Консейль Вебера, - откуда у вас эта уверенность в неизвестном, это знание местности?

- Отчет экспедиции Пена. И моя память.

- Так. Ну, что же теперь?

- Это уж его дело, - сказал, смеясь, Вебер, - но поскольку я знаю людей... Впрочем, в конце недели мы отплываем.

Свет двери пересекла тень. В двери стоял Стиль.

- Я вернулся, но не войду, - быстро сказал он. - Я прочел порт на корме яхты. Консейль - Мельбурн, а еще...

- Флаг-стрит, 2, - так же ответил Консейль - И...

- Все, благодарю.

Стиль исчез.

- Это, пожалуй, выйдет, - хладнокровно заметил Гарт, когда молчание сказало что-то каждому из них по-особому. - И он найдет вас.

- Что?

- Такие не прощают.

- Ба, - кивнул Консейль. - Жизнь коротка. А свет - велик.

IV

Прошло два года, в течение которых Консейль побывал еще во многих местах, наблюдая разнообразие жизни с вечной попыткой насмешливого вмешательства в ее головокружительный л°т; но, наконец, и это утомило его. Тогда он вернулся в свой дом, к едкому наслаждению одиночеством без эстетических судорог дез-Эссента, но с горем холодной пустоты, которого не мог сознавать.

Тем временем воскресали и разбивались сердца; гремел мир; и в громе этом выделился звук ровных шагов. Они смолкли у подъезда Консейля; тогда он получил карточку, напоминавшую Кордон-Брюн.

- Я принимаю, - сказал после короткого молчания Консейль, чувствуя среди изысканий неприятности своего положения живительное и острое любопытство. - Пусть войдет Стиль.

Эта встреча произошла на расстоянии десяти сажень огромной залы, серебряный свет которой остановил, казалось, всей прозрачной массой своей показавшегося на пороге Стиля.