— А вы не дадите мне кусок сахара? — спросил он неблагозвучным, резким голосом, в котором, несмотря на ребячливость интонации, слышались какие-то недетские нотки.

Уинтерборн взглянул на столик, где стоял кофейный прибор, и увидел, что несколько кусков сахара там осталось.

— Что ж, один кусочек возьми, — ответил он, — хотя маленьким мальчикам это не так уж полезно.

Мальчуган шагнул к столу, деловито выбрал три куска соблазнительного лакомства, два из них спрятал в карман штанишек, а третий так же проворно отправил прямо в рот. Потом вонзил альпеншток, точно копье, в скамейку, на которой сидел Уинтерборн, и стиснул челюсти, пытаясь разгрызть сахар.

— Фу, черт! Ну и кр-репкий! — воскликнул он, не совсем обычно произнеся прилагательное.

Уинтерборн сразу понял, что имеет честь видеть перед собой соотечественника.

— Смотри, не сломай зубы, — отечески предостерег он мальчика.

— А у меня их почти нет — и ломать нечего. Выпадают один за другим. Сейчас осталось только семь. Вчера мама считала и не успела пересчитать, как еще один выпал. Она грозится отшлепать меня за это. А при чем тут я? Это противная Европа виновата. Здесь такой климат, зубы сами собой выпадают. В Америке, небось, не выпадали. Всему виной гостиницы.

Его слова рассмешили Уинтерборна.

— Если ты съешь три куска сахара подряд, мама тебя непременно отшлепает, — сказал он.

— Тогда пусть даст мне конфеты, — нашелся его юный собеседник. — Здесь конфет нигде не достанешь — американских конфет. Американские конфеты самые лучшие в мире.

— Американские мальчики тоже лучшие в мире? — спросил Уинтерборн.

— Не знаю. Я сам американский мальчик, — последовал ответ.

— Да, ты, видимо, из самых лучших, — со смехом проговорил Уинтерборн.

— А вы тоже американец? — продолжал этот разговорчивый мальчуган и, услышав утвердительный ответ, заявил: — Американские мужчины самые лучшие в мире.

Уинтерборн поблагодарил его за такой комплимент, и мальчик, оседлавший к этому времени свой альпеншток, стоял, поглядывая по сторонам, и разделывался со вторым куском сахара. Глядя на него, Уинтерборн думал, что, может, он сам тоже был такой, когда его привезли, примерно в этом же возрасте, в Европу.

— Вон моя сестра! — вдруг крикнул мальчик. — Вот уж кто настоящая американка!

Уинтерборн взглянул на дорожку и увидел, что по ней идет красивая девушка.

— Американские девушки самые лучшие в мире! — весело проговорил он.

— Моя сестра вовсе не самая лучшая, — заявил его собеседник. — Она только и знает, что бранит меня.

— Ну, уж это ты пеняй на себя, а не на сестру, — сказал Уинтерборн.

Тем временем девушка поравнялась со скамейкой. На ней было белое батистовое платье, все в оборочках, воланах и в бантах бледных тонов. Она гуляла без шляпы, но держала в руке большой, густо расшитый по кромке зонтик.