Вот и сегодня уже несколько раз она тыкала его тем, что он напился. Это очень не шло ее красивым манерам и стало заметно другим: ему сочувствовали и Анатолий, и Женька. Чтобы вытерпеть несправедливые, как казалось Ивану Антоновичу, попреки, он выходил с мужчинами подышать и успокоиться.

Ничего интересного в мужских разговорах тоже не было.

– Лучше совсем не смотреть новости. Инфляция – 6 %, кто ему это считает? Колбаса, которая год назад стоила 300–400 рублей, теперь 500 и 600. Это шесть процентов? «Беломор» до октября был 14 рублей, а сейчас – 21.

– А как он спрашивает про бедных! Мол, почему их количество не уменьшается, если в финансах такие успехи? Для кого они показывают этот спектакль? Перед кем отчитываются?

С подачи Ивана Антоновича поговорили о книжках про войну, в которых он открыл новые для себя взгляды на уровень подготовки командиров и техники Красной Армии в период финской компании. Для Дорохова это оказалась одной из больных тем. Он читал не только те книжки, о которых говорил Иван Антонович, но и много других. А главное, он бывал в Карелии и представлял, как трудно там было воевать. Поэтому всякие новомодные идеи о том, что у нас было все плохо, его бесили. Особенно, когда эти идеи озвучивали дилетанты вроде Ивана Антоновича. Женька горячо и с удовольствием высказывал ему свою точку зрения про финскую войну и не успокоился, пока не выговорился и не пообещал дать Ивану Антоновичу соответствующую литературу.

Выговорившись, Женька захотел спать. Он много ел за столом, и, хоть не пил, но из-за обильной закуски и влияния компании чувствовал себя выпившим. Так с ним бывало раньше после хорошего застолья – то же чувство завораживающей усталости и желание прилечь. Он хотел в город, куда его не пустили, на свой диван, и, вспомнив, как мучается дома от храпа бывшей супруги, слышного даже через закрытую дверь, с тоской представил, как будет спать среди храпящих пьяных гостей.

Беседа уставших женщин выдохлась, кружа вокруг одних и тех же тем, и постепенно затухала. Зевающая Вика предложила начать стелиться. Мужчины в очередной раз пошли на веранду.

– Стыдно-то как, – сказал погрузневший Иван Антонович. – Наверное, она права. Ослабел я последнее время. Вроде, все как обычно, – хорошая закуска, хорошая компания, – а поднабрался.

– Все нормально, – возразил Анатолий. – Не слушай ты Тамару. У моей тоже так бывает – сорвется, накричит, а потом жалеет.

– Да нет, я знаю, что она права. Она не ошибается. Меня еще надо потерпеть. Это мы сейчас думаем, что все в порядке, всех понимаем, а со стороны виднее. Я сколько раз себя на этой мысли ловил на следующий день. Так стыдно, хоть прощенья проси.

– И просил? – заинтересовался Женька.

– Нет. Стыдно просить. Да Тамара – она все понимает. Она меня, можно сказать, тащит. Ты думаешь, мы их выбираем? Как же, это Тамара решила, что я на ней женюсь. Если бы не она, я, может, уже пропал бы. В принципе у нас в семье она – двигатель. И девчонок растить, и когда квартиру получали, и с достатком. Мое дело простое. Мне скажут – я делаю.

– У них интуиция сильно развита. И они инстинктам больше доверяют, – сказал Анатолий. – Но я тебе скажу, когда проживешь вместе столько, сколько мы, то начинаешь без слов понимать друг друга, и даже думаешь похоже.

– Уж это точно, – улыбнулся Женька. – Что ты, что Надежда. Да вы всегда были похожи.

– Ну, нет, – сказал Анатолий. – Когда женились, я ее вообще не понимал. А она что понимала? Молчит больше и скромно улыбается. Но она, я тебе скажу, способная. И работать с ней теперь можно, понимаешь? Ты-то ее по институту помнишь, как я понимаю.