Николай Шпанов. Повести об удачах великих неудачников
История страданий, смерти и бессмертия бакалавра Дени Папена
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Был конец августовского дня 1669 года. Солнце спешило к западу. Истомленные зноем деревья университетского сада напрасно ожидали прохлады. Отягощенные сливами ветви клонились к земле, как бы прося избавить их от непосильного груза. Густая, высокая, давно не кошенная трава заполонила весь сад. Тишину нарушало только хлопотливое щебетание воробьев, озабоченно перелетавших с дерева на дерево. Наконец воробьи как будто нашли то, что им было нужно. Стая опустилась на высокое развесистое дерево. Из густой травы под деревом осторожно поднялся студент. Всмотревшись в листву, он размахнулся и бросил камень. Один воробей упал в траву, вся стая с гомоном улетела. Студент поднял большого жирного воробья. — Эх ты, бедняга, — сказал он, заботливо заворачивая его в тряпицу. Но едва успел сунуть птицу в карман, как его схватили два здоровенных молодца. Это были садовые сторожа. — Вы что, не знаете разве, что сбивать сливы воспрещается? — сказал один из сторожей. — Придется вас доставить к господину инспектору, — добавил другой. Студент стоял, ошеломленный неожиданным появлением сторожей. Он знал, что сопротивление бесполезно, и решил освободиться другим путем. — Два су, — сказал он коротко. — Маловато, господин Папен, — колеблясь, заметил сторож. — Хорошо, по два су на брата… — Это ближе к делу, давайте деньги. — Да вытряхните сливы, что у вас в кармане, — добавил второй. Сторожа очень удивились, когда из вывернутого кармана их пленника выпал только что убитый воробей. — Вот чудак, — сказал второй, помоложе, глядя вслед удалявшемуся студенту. — Паштет он думал из него сделать, что ли? Небось таким завтраком сыт не будешь. — Ничего ты не понимаешь, — ответил старший. — Среди господ студентов развелось немало чернокнижников. Они колдуют на внутренностях разных пичуг. — С нами Иисус и дева Мария! — А ты что думал? Они все такие. Раньше за это жгли на кострах, а теперь нет никакой острастки, вот они и развелись, чернокнижники. Тем временем Папен успел припрятать своего воробья. Он и впрямь хотел вскрыть его, но не ради колдовства, а чтобы проверить только что прочитанное описание внутренних органов птицы. Стараясь не попадаться на глаза надзирателям, Папен пробирался теперь темными и гулкими коридорами Анжерского университета. Мертвая тишина царила в старинном здании. Редкие звуки проникали за каменную толщу стен. Было холодно и сыро. Свет едва пробивался сквозь мутные цветные стекла. В университете заканчивались выпускные экзамены. Последние студенты защищали свои диссертации. Уже почти два месяца тянутся испытания, и молодые люди выступают перед советом профессоров. Их ответы должны доказать, что выпускники вполне постигли университетские науки. На возвышении сидят профессора, похожие в своих черных мантиях на нахохлившихся воронов. Огромные парики на их головах, точно вековою пылью, покрыты толстым слоем пудры. Самому младшему из ученых мужей далеко за пятьдесят. Одни не в силах совладать со старческой сонливостью: они прикрыли руками глаза и мирно спят. Другие, приставив ладони к ушам, вслушиваются в речи студентов, произносимые на латинском языке… Темы диссертаций давно известны профессорам. Из года в год они одни и те же. Они не зависят от специальности, избранной студентом. Большинство диссертаций состоит из тщательного исследования каких-либо тонкостей богословских текстов или трудов Аристотеля. |
