— О, дьявол! — выругался Илья, оступившись в какую-то яму, полную грязи и снега.

— Держи левее…

— Куда мы идём?

— К Сидорихе, — знаешь?

— Знаю… — помолчав, ответил Илья и засмеялся. — Коротки, брат, дорожки наши!..

— Эх! — тихо сказал Павел, — я понимаю!.. Да надо мне туда: дело у меня… Скажу я тебе… Илья! Горько мне говорить про это…

Павел шумно плюнул.

— Видишь, — девушка там есть одна… Поглядишь какая… Всю душу спалить может… Была она горничной у того доктора, что лечил меня. Ходил я к нему за книжками… когда выздоровел… Ну, придешь, сидишь… А она тут… прыгает, смеётся… Я — к ней… Она сразу сдалась, безо всяких слов… Началось у нас — такое! Небо вспыхнуло… Лечу к ней — как перо в огонь… Нацелуемся — губы вспухнут, кости ноют — эх! Чистенькая она, маленькая, как игрушечка, — обнимешь — и нет её! Будто птичкой в сердце мне влетела и поёт там песню… и поёт…

Он замолчал и как-то странно всхлипнул жадным звуком.

— Ну? — спросил Илья, увлечённый его рассказом.

— Застала нас жена докторова… чёрт бы её взял! И барыня хорошая ведь, дура дьяволова! Бывало, тоже говорила со мной… славно так… Красивая… ведьма!..

— Ну? — повторил Илья.

— Ну — шум поднялся… Прогнали Верку… Изругали её… И меня… Она — ко мне… А я в ту пору без места был… Проели всё до ниточки… Ну, а она — характерная… Убежала… Пропала недели на две… Потом явилась… одетая по-модному и всё… браслет… деньги…

Пашка скрипнул зубами и глухо сказал:

— Прибил я её… больно…

— Ушла? — спросил Илья.

— Не-ет… кабы ушла, я бы в омут головой… Говорит — или убей, или не тронь… Я, говорит, тебе тяжела… Души, говорит, никому не дам…

— А ты — что?

— Я — всё делал: и бил её, и — плакал… А что я могу ещё? Кормить мне её нечем…

— А на место она — не хочет?

— Чёрт её уломает! Говорит — хорошо! Но дети у нас пойдут — куда их? А так, дескать, всё цело, всё — твоё, и детей не будет…

Илья Лунёв подумал и сказал:

— Умная она…

Пашка промолчал, быстро шагая в снежной мгле.

Он опередил товарища шага на три, потом обернулся к нему, остановился и глухо, шипящим голосом произнёс:

— Как подумаю я, что другие целуют её, — словно свинец мне в грудь нальётся…

— Бросить её не можешь?

— Её? — с удивлением крикнул Павел.

Илья понял его удивление, когда увидал девушку.

Они пришли на окраину города, к одноэтажному дому. Его шесть окон были наглухо закрыты ставнями, это делало дом похожим на длинный, старый сарай. Мокрый снег густо облепил стены и крышу, точно хотел спрятать этот дом.

Пашка постучал в ворота, говоря:

— Тут — особенное заведение. Сидориха даёт девушкам квартиру, кормит и берёт за это пятьдесят целковых с каждой… Девушек четыре только… Ну, конечно, вино держит Сидориха, пиво, конфеты… Но девушек не стесняет ничем; хочешь — гуляй, хочешь — дома сиди, — только полсотни в месяц дай ей… Девушки дорогие, — им эти деньги легко достать… Тут одна есть Олимпиада, — меньше четвертной не ходит…

— А твоя — почём? — спросил Илья, стряхивая снег с одежды.