— Лучше вас — бог не даст! — вздохнув и улыбаясь, сказал Илья.

— Ну, — не говорите про что не знаете… — тихонько молвила Вера.

— Он знает… — молвил Пашка, нахмурился и продолжал, обращаясь к Илье. — Понимаешь — всё хорошо, радостно… и вдруг это вспомнишь… так и резнёт по сердцу!..

— А ты не вспоминай, — сказала Вера, наклонив голову над столом. Илья взглянул на неё и увидал, что уши у неё красные.

— Ты думай так, — тихо, но твёрдо продолжала девушка, — хоть день, да мой!.. Мне тоже не легко… Я — как в песне поётся — моё горе — одна изопью, мою радость — с тобой разделю…

Павел, слушая её речь, хмурился… Илья почувствовал желание сказать что-нибудь хорошее, ободряющее этим людям и, подумав, сказал:

— Что же делать, коли узла не развяжешь? А я… Так вам обоим скажу: будь у меня денег тысяча, — я бы вам! Нате! Примите, сделайте милость, ради вашей любви… Потому — я чувствую — дело ваше с душой, дело чистое, а на всё прочее — плевать!

В нём что-то вспыхнуло и горячей волной охватило его. Он даже встал со стула, видя, как девушка, подняв голову, смотрит на него благодарными глазами, а Павел улыбается ему и тоже ждёт ещё чего-то от него.

— Я первый раз в жизни вижу, как люди любят друг друга… И тебя, Павел, сегодня оценил по душе, — как следует!.. Сижу здесь… и прямо говорю — завидую… А насчёт… всего прочего… я вот что скажу: не люблю я чуваш и мордву, противны они мне! Глаза у них — в гною. Но я в одной реке с ними купаюсь, ту же самую воду пью, что и они. Неужто из-за них отказаться мне от реки? Я верю — бог её очищает…

— Верно, Илья! Молодчина! — горячо крикнул Павел.

— А вы пейте из ручья, — тихо прозвучал голос Веры.

— Нет, уж лучше вы мне чайку налейте! — сказал Илья.

— Какой вы хороший! — воскликнула девушка.

— Покорно благодарю! — серьёзно ответил Илья. На Павла эта маленькая сцена подействовала, как вино. Его живое лицо разрумянилось, глаза воодушевлённо засверкали, он вскочил со стула и заметался по комнате.

— Эх, чёрт меня съешь! Хорошо жить на свете, когда люди — как дети! Ловко я угодил душе своей, что привёл тебя сюда, Илья… Выпьем, брат!

— Разыгрался! — сказала девушка, с ласковой улыбкой взглянув на него, и обратилась к Илье: — Вот он всегда таков — то вспыхнет, то станет серенький, скучный да злой…

В дверь постучались, кто-то спросил:

— Вера, — можно?

— Иди, иди! Вот, Илья Яковлевич, — это Липа, подруга моя…

Илья поднялся со стула, обернулся к двери: пред ним стояла высокая, стройная женщина и смотрела в лицо ему спокойными голубыми глазами. Запах духов струился от её платья, щёки у неё были свежие, румяные, а на голове возвышалась, увеличивая её рост, причёска из тёмных волос, похожая на корону.

— А я сижу одна, — скучно мне… слышу, у тебя смеются, — и пошла сюда… Ничего? Вот кавалер один, без дамы… я его занимать буду, хотите?

Она плавным движением подвинула стул к Илье, села на него и спросила:

— Вам скучно с ними, скажите? Они тут любезничают, а вам завидно, да?

— С ними не скучно, — смущаясь от её близости, сказал Илья.

— Жаль! — спокойно кинула женщина, отвернулась от Ильи и заговорила, обращаясь к Вере: — Знаешь, — была я вчера у всенощной в девичьем монастыре и такую там клирошанку видела — ах! Чудная девочка… Стояла я и всё смотрела на неё, и думала: «Отчего она ушла в монастырь?» Жалко было мне её…

— А я бы не пожалела, — сказала Вера.