Огляделся кругом, тяжело вздохнув, опустился в сани и сообщил:

— Если налетит ветер, то за пять минут раскрошит нашу льдину, и тогда…

Все трое тревожно переглянулись.

— Мишка, помолись своему бурхану, — попросил Иван. — Может, он отгонит ветер куда-нибудь в сторону.

Парень сморщился от боли и мотнул головой. По осунувшимся скуластым щекам, обгоняя друг друга, потекли слезы.

— Ты чо, Мишка? — участливо спросил Иван.

— Обидно… какой уж там бурхан, когда люди не могут… Обидно… от Святого до Горемыки добрались и… тонуть…

— Ты не торопись тонуть-то, — сердито буркнул Петр.

— Я ничо… Я жить хочу…

— Вот это добро. Кто хочет жить, тот не утонет, — бодро и уверенно говорит Стрельцов. В смелых глазах сверкнули неукротимые огоньки.

— Может быть, ветра не будет… Наша льдина уцелеет… Мы и дотянем до прихода катера.

— Твои бы слова да батюшке Байкалу в уши, — Иван тяжело вздохнул.

Беспокойно спят измученные поморы. Зеленин видит во сне свой старенький «болиндер», который стучит так непривычно тихо, что едва его слыхать в утробе катера. В этот момент кто-то из друзей пошевелился и задел его ногу. От боли Иван проснулся и сел.

Кругом все окрест заволокло туманом. Тишину нарушают лишь падающие с торосов льдинки.

Вдруг откуда-то издали, пробившись сквозь туман и торосы, донесся знакомый звук «болиндера».

Иван ошалело засуетился и затормошил спящих.

— Эй!.. Эй!.. Стучит!.. Стучит!..

— А-а, чо-чо? — испуганно спрашивает Петр.

— Стучит!.. Слышь?.. «Болиндер»!

Петр с Мишкой тоже услышали глухие звуки мотора.

— Давайте все враз крикнемте, — предложил Мишка. Мужики мотнули головами и открыли рты, но вместо крика послышались хриплые стоны, которые затонули в звуках пробуждающегося моря.

Петр снял с себя телогрейку и, приладив ее на конец оглобли, стал поднимать, но не хватило сил. Поняв затею товарища, пришли к нему на помощь Иван с Мишкой.

Теперь над морем, словно черный пиратский флаг, висела телогрейка, которую могли заметить издали.

Стук мотора стал глуше, а затем совсем затих.

— О, господи! — простонал Иван и, чтобы скрыть слезы, уткнулся в сено.

На измученных лицах надежда борется с досадой.

Снова донеслось: тук-тук-тук-тук.

На этот раз громче и отчетливее.

— К нам идет! — прошептал Петр и облизнул потрескавшиеся губы. Из густого тумана выплыл образ Веры с маленьким сыном. Оба радостно смеются и тянутся к нему. Петр подался вперед. «Ох, дорогуши мои!» — беззвучно прошептал он, и они исчезли снова.

— Чо сказал, Петя? — Мишка наклонился к Стрельцову.

— Веру видел, с сынишкой разговаривал.

— А-а… значит, будем жить.

— А ты думал?..

Мишка покачал головой.

Катер затих.

— «Болиндер» без меня барахлит. Идиоты, не могут вовремя досмотреть, — ворчит Иван.

— Неужели ушел? — тревожно спросил Мишка.

— Нет. Мотор куражится, без меня не хочет робить.

— А-а, — Мишка облегченно вздохнул и облизнул окровавленные губы.

Откуда-то, будто из-под воды, донесся глухой, тихий «тук», потом погромче, погромче и весело, бодро: тук-тук-тук.

— Идет! — шепотом, словно боясь спугнуть, прошептал Иван.