Так ты думаешь, он согласится жениться на тебе?
— Не могу сказать положительно. Я уже говорила ему об этом, но он находит, что это излишне.
— Ну да, излишне! Он просто-таки не хочет быть связанным и при первом случае готов отделаться от тебя. Но вы горько ошибаетесь, государь мой, не на тех напали-с. Ты, разумеется, знаешь жительство этого негодяя?
— Прошу вас, папа, не отзываться о нем так неуважительно.
— Еще отстаивает! Ну, да говори: где живет он? Наденька сказала адрес Чекмарева.
— Теперь изволь отправляться к себе и не показываться, пока не позовут! Понимаешь?
Не отвечая, дочь удалилась.
Г-н Липецкий уселся за письменный стол, взял большой почтовый лист, обмакнул глубокомысленно перо и набросал следующие строки:
«Милостивый Государь.
Считаю долгом покорнейше просить Вас, по самонужнейшему делу, почтить Вашим посещением в наискорейшем времени, если возможно — немедленно по получении сей записки.
Примите уверение в совершенном почтении и преданности.
Чекмарев не дал ждать себя и вечером того же дня явился по приглашению. Несколько времени заставили его простоять в приемной, затем ввели в хозяйский кабинет.
Родители юной грешницы восседали на диване. Сама она, склонившись устало на руку, сидела поодаль, в углу. Г-н Липецкий не только не подал студенту своей левой руки или двух пальцев правой (в кодексе наших мандаринов есть в этом отношении градации с мельчайшими оттенками), но, не вставая с места, едва заметно кивнул ему лишь издали головой. Дочь, со своей стороны, пошла навстречу товарищу.
— Это еще что за фамильярности! — повелительно заметил ей родитель. — Твое место вон там.
Не прекословя, девушка удалилась в свой угол.
— Не угодно ли вам присесть? — сухо указал он гостю на ближний стул.
— Чувствительно благодарен! — отвечал тот, презрительно косясь на товарку и занимая предложенное место. — Вы что-то очень уж торопили. Верно, у вас кто-нибудь серьезно болен?
— Н-да, серьезно болен — нравственно! Позвольте узнать прежде всего того-с…
— Чего-с?
— Сколько вам лет от роду?
— Оригинальный вопрос! Но я не барышня и не держу своих лет в секрете: мне 23, с хвостиком; хвостик не длинный: месяца в два.
— Так-с, милостивый государь, так-с. Следовательно, вы совершеннолетни и признаётесь законом компетентными к обсуждению своих действий, равно и ответственными за сии действия.
Шутливое выражение на лице Чекмарева уступило место выражению сосредоточенного внимания. Но, принудив себя к улыбке, он с небрежностью вынул часы.
— А! Как время-то летит! Что значит хорошее общество. Но слова ваши касательно нравственно больного надо, как я вижу, понимать фигурально; вопрос в чем-нибудь другом. Так не угодно ли будет вам обратиться прямо к делу; у нас, детей Эскулапа, должен я вам сказать, время — деньги!
Хладнокровие студента начинало бесить хозяина, и без того далеко нерасположенного к шуткам.
— Если время вам так ценно, — едко заметил он, доставая бумажник, — то позвольте и настоящее посещение ваше счесть докторским визитом и заплатить вам по таксе.
Порывшись в пачке ассигнаций, он вручил медику новенькую, зеленую. Тот преспокойно принял ее, как нечто должное и, смяв в комок, засунул в карман жилета.
— Всякое даяние — благо. Теперь я к вашим услугам. На чем мы, бишь, остановились?
— Дочь моя Надежда Николаевна не раз посещала ваши студенческие сходбища, — начал с расстановкою, видимо, сдерживая себя, г-н Липецкий. — Правда?
— Не отрицаю. |