|
— Это Азия, что ли? Вот занесло! А я-то думаю, почему меня так морозит… Последние слова он бормотал уже под нос и продолжал бормотать до тех пор, пока я не удалился, оставив его страдать в гордом одиночестве. Никакой он не контролер, как показалось вначале. Фиаскер-глюкоман; вон и следы перламутрового налета на веках заметны. Эта деградированная публика была мне принципиально неинтересна. Больше половины фиаскеров и на Службе-то никогда не состояли, остальные либо были с позором уволены до срока, либо, кое-как отслужив свой срок, опустились до столь низменного состояния после отставки. Я не считал фиаскеров полноценными людьми — жители трущоб, а то и вовсе бродяги, фиаскеры и глюкоманы прожигали жизнь, покрывая веки глюкомазью, единственным легализованным наркотиком, и мотаясь по свету от одного увеселительного заведения к другому. Изрядная часть фиаскеров, наоборот, десятилетия-ми не покидала своих убогих квартир, возлежала в огромных креслах, круглосуточно находясь подключенными к безграничному миру «Серебряных Врат» Опекаемые модулями социальной поддержки, обладатели разжиревших многоцентнеровых туш поглощали пищу и справляли естественные надобности рефлекторно, даже не замечая этого. Их мозг жил совершенно отдельной от тела жизнью. Двумя словами — полные деграданты Умственно ограниченное сообщество фиаскеров варилось в собственном соку, вполне довольствуясь доступными ему благами цивилизации и не мечтая больше ни о чем в жизни. Порождения нашей архигуманной эпохи — обучены только брать и ничего не отдавать взамен. Я мог лишь догадываться, сколько сегодня в мире насчитывается этих бездельников, обладателей предельно низкого социального рейтинга. Но, судя по тому, что встречались они мне везде и повсюду, их было достаточно много. Да и автораздатчиков бесплатной глюкомази в последнее время на улицах города стало значительно больше — тоже говорящий о многом признак. *** Едва я вернулся к развилке, как увидел бегущую по улице молодую женщину. Заметив меня, она поднесла ладонь к виску, подобно нелюдимому фиаскеру пытаясь опознать мой персон-маркер при помощи «мертвого» ключа. Я заранее настроился на ее недоверчивую реакцию, что по моим прогнозам обязана была наступить после, но, вопреки ожиданиям, женщина не испугалась неопознанного субъекта. Наоборот, обрадовалась так, словно встретила долгожданного родственника. — Наконец-то вы прибыли! — возликовала она, подбегая ко мне, хватая за руку и увлекая за собой. — Вы даже не представляете, чего мы здесь натерпелись! Это… Это… Это немыслимо! Вокруг такое творится! — Тоже заметил, — подтвердил я, растерявшись и покорно следуя за женщиной. — Извините, куда вы меня тащите? — Как куда? — Мой вопрос вызвал у нее откровенное недоумение, она даже остановилась. — К себе домой, куда же еще! Это же я — Гертруда Линдстром! Я вызвала вас примерно полчаса назад. Вы опоздали, но я не буду предъявлять претензий. Понимаю, не маленькая — ведь когда вокруг творится такое… такое… — Один момент! — Я высвободил запястье из ее цепких пальцев. В моей голове шумело пиво, которое плохо влияло на процесс мышления — Позвольте-ка объяснить никто меня никуда не вызывал Я живу вон в том доме, и у меня так же, как у вас, выдалось прескверное утро. — Хотите сказать, что вы не контролер? — Гертруда посмотрела на меня с таким огорчением, что мне даже стало неловко. |
