|
Для того и нужны невидимые турнир-корректоры, чтобы подавать зрителю к столу не недожаренный суррогат — тупую потасовку с оружием, — а изысканное блюдо — зрелище, поставленное по всем канонам развлекательного жанра. Поэтому каждый из реалеров является не только натасканным на драку бойцом, но и артистом. Весьма узкоспециализированным, но все-таки самым настоящим артистом, Рамфоринх и «Всадники» отступили, а остальные разбежавшиеся по Преисподней реалеры получили приказ прекратить сражение. Выстрелы, разрывы и лучевые вспышки утихли, и пока мы со Спайдерменом кружили по площадке, стараясь свирепыми взглядами подавить друг друга морально, возле нас собрались наши оставшиеся в строю немногочисленные товарищи по командам. Реалеры не кричали и не бесновались, как вели бы себя на их месте болельщики, они просто сгруппировались по разные стороны площадки и с угрюмой усталостью наблюдали за поединком. Но их молчаливая поддержка была тем не менее ощутима и придавала нам сил. Спайдермен так же, как и я, включил гиперстрайк на полную мощность и выпустил из наручей на кулаки защитные меркуриевые накладки. Поставь нас сейчас работать в паре вместо модуля-тоннелепрокладчика, и мы бы, наверное, за сутки пробили одними кулаками сквозной тоннель даже в Эвересте. Однако вместо этого приходилось бестолково колошматить друг друга. Наш поединок со Спайдерменом чем-то напоминал столкновения двух раскрученных стальных шаров. Маневрируя на предельной скорости, мы периодически сокращали дистанцию, обменивались сериями сокрушительных ударов, после чего, отброшенные мощью вражеского гиперстрайка, разлетались в разные стороны, чтобы через мгновение вновь броситься в атаку. Нападая на Спайдермена, я будто бросался под винт гигантского пропеллера. И все же новый «форсбоди», при всех его недостатках, нравился мне больше предыдущей модели: вмятин на панцире и шлеме почти не оставалось, а система амортизации пропущенных ударов работала мягче. Даже вышибающие искры из глаз удары накладкой в голову уже не казались столь опасными, поскольку превосходно сдерживались усовершенствованным шлемом и защитным воротом-стабилизатором позвоночника. Режим полного погружения, пребывая в котором большинство болельщиков реал-технофайтинга следили за турнирами, не давал и половину тех ощущений, какие испытывал на арене реалер. Тоже мне, полное погружение — наблюдать за схватками посредством шикодиапазонного инфоресивера, вделанного в шлем игрока. Самому же при этом сидеть дома в мягком кресле и периодически вздрагивать, когда через гипносенсоры тебя вдруг охватит внезапный приступ боли или страха, переживаемый реалером наяву. Ощущать полное погружение было дано лишь тем, кто действительно присутствовал на полигонах, — нам, игрокам. Я сомневался, что болельщики, настроившие инфоресиверы на мой канал, переживают сейчас те же чувства, что и капитан «Молота Тора» Гроулер. Болельщики ощущали жар бушующего пламени, особо рисковые могли даже доплатить за экстремальное погружение и получить сымитированный гипносенсорами ожог, но, как бы то ни было, все они только наблюдали за турниром издали. По справедливости, это болельщиков следовало считать игроками. Они делали ставки, впадали в азарт, ликовали и огорчались. В общем, наслаждались игрой, как могли. Реалеры олицетворяли для них обычные фишки, двигающиеся по игровому полю. Ладно хоть принимать самостоятельные решения этим фишкам пока никто не запрещал, а иначе они бы и вовсе превратились в бездушные модули, подчиняемые прихотям болельщика. |
