|
Или «хорошо подраться, если потребуется». Другие тоже что то говорили, но Барр, профессиональный говорун, переговорил всех. Пампа был до чрезвычайности удивлен поведением миссис Уиттен. Он предполагал, что она станет бранить и ругать их на чем свет стоит, напомнит, что «Амброзия» принадлежит исключительно ей, о чем она часто находила повод упоминать, но, по видимому, тайное сборище, нацеленное в ее Флойда, просто ошеломило миссис Уиттен. Она не то чтобы запричитала, но, едва не рыдая, принялась корить их, как они посмели подумать, что она может пренебречь их правами на соответствующую долю в предприятии, созданном их отцом. Кто то принялся извиняться. Но Барр снова настаивал на том, чтобы пригласить мистера Уиттена и достичь полной договоренности. Миссис Уиттен уже готова была согласиться, и Пампа решил, что достаточно подслушивать, вышел на улицу и отправился домой. Вот и все, что мы узнали от Марко. Пампы уже не было в доме, когда миссис Уиттен в сопровождении Джерома и Даниэля Барра поднялась наверх. Уиттен сидел, уткнувшись лицом в стол. В спине у него торчал нож. Один из тех, что принес в чемодане Пампа. Глава 3 Вернемся в то утро среды, о котором я уже говорил, когда Вулф в бешенстве едва не захлебнулся кофе. – Вам не следует пить кофе, когда вы рассержены, – заметил я. – Перистальтика тесно связана с эмоциями. Я думаю, что это все таки дворецкий. Миссис Уиттен вызвала с загородной виллы всю прислугу. Неужели вам не безразлично – известно ваше имя дворецкому или нет? Мне, например, было бы наплевать. Прокашлявшись, Вулф сбросил свою шелковую пижаму, в которой могли бы спрятаться четыре полицейских патруля, и хмуро посмотрел на меня. – Я должен повидать этих людей. Желательно всех, но обязательно миссис Уиттен. Очевидно, они у нее под каблучком. Разузнай мне все про нее. Ответив: «Есть разузнать», этим я и занялся. Неплохо было бы, конечно, начать старт с отдела, ведающего убийствами, но решив, что звонок покажется там подозрительным, я сам отправился в полицейское управление на Двадцатую улицу. Инспектор Кремер был занят, я – к сержанту Пэрли Стеббинсу. Положение у меня было невыгодное, так как при разговоре с ним я не мог воспользоваться единственным козырем, твердо зная, что миссис Уиттен и ее отпрыски ввели полицию в заблуждение, сочинив какую то несусветную чушь о секретном сборище в столовой и о том, почему они два часа таились в темноте. Я не мог просветить Пэрли насчет истинного положения вещей еще и потому, что на допросе в полиции Пампа сказал, что ждал миссис Уиттен в гостиной, а когда надоело ждать, ушел: ему, видите ли, не хотелось признаваться, что он подслушивал! Теперь попробуй выкрутись! Изменив свои показания, он навлек бы на себя еще больше подозрений, да никто бы и не поверил ему. Поэтому я не мог придумать ничего лучшего, как сказать Пэрли, что Вулфа наняли для оправдания Пампы. Конечно, это взорвало сержанта, однако, будучи убежденным, что Пампу засадили правильно, он взял себя в руки, презрительно фыркнул и все же удостоил меня беседы. Оказывается, причиной тайного сборища в столовой было обсуждение очередной неприятности, в которую попал Мортимер, соблазнивший какую то красотку и отказавшийся от отцовства, о чем не должна была узнать миссис Уиттен. Вот как?! Свежо предание… Но Вулф решил принять слова Пампы за правду, и поэтому я посчитал отпрысков Х.Р. Лэнди шайкой бессовестных лжецов. Сержант Пэрли, абсолютно убежденный, что на этот то раз мой шеф непременно попадет впросак, благодушно подтрунивал надо мной, я спокойно принимал его насмешки, мотая на ус все детали и сведения, касающиеся миссис Уиттен, какие можно было почерпнуть из разговора. |
