Сложность и особенность фермерских домов того времени — по крайней мере, для нас — объясняется местными материалами, которые использовались при строительстве. Крупные особняки, где бы их ни возводили, строили из обработанного камня, который привозили из-за границы, или из кирпича. Но фермерские дома и, в меньшей степени, коттеджи сообщают нам не только о богатстве владельца, но и о природе того края, где он жил. В восточных графствах, богатых лесом, кремнем и известковым песчаником, дома строили из дерева, промазанного глиной или цементом. Иногда дома снаружи оставляли деревянными, а иногда целиком штукатурили. Внешняя штукатурка, появившаяся только в XVI веке, предохраняла дом от воздействия плохой погоды и улучшала его внешний вид. Старые мазанки стали усиленно покрывать известковой штукатуркой — долговечным и прочным раствором с добавлением щетины и коровьего навоза. Однако эти фермерские дома северо-восточных и восточных графств столь же мало походили на «черно-белые» дома Честера, как каменные дома Норфолка на дома из известняка, построенные в горах северных графств. В Суссексе дома строили в основном из кирпича или камня, а затем обшивали деревом. В некоторых частях Эссекса, Мидлсекса и Херефордшира дома облицовывали деревянными досками. Позднее английские колонисты привезли эту идею в Новую Англию и построили там прекрасные дома и церкви, сумевшие выстоять несколько столетий.

В местах, где было мало леса, но достаточно камня, жилые дома, сельскохозяйственные постройки и ограждения на ферме почти целиком сооружали из камня. Черный гранит, такой мрачный и трудный для обработки, придал Корнуоллу его угрюмый таинственный вид. Замечательные дома Котсволдса (Глостершир) построены из золотого, серого и розового известняка. Однако в Девоне положение было сложнее. Там не было ни достаточно леса, ни камня, поэтому для строительства использовали смесь глины, гравия и соломы. Дома возводили на каменном фундаменте и покрывали соломой, нависавшей над домом, как нахмуренные брови. Эти постройки послужили не одному поколению.

Фермерские дома в эпоху Елизаветы строили из множества различных материалов, но их планировка не слишком различалась. В них была только одна комната в центре, что объясняло узкие пролеты высоких и крутых крыш, особенно в Котсволдсе. Нижний этаж здания был разделен на две, возможно, на три комнаты, тогда как фермер и его жена занимали спальню, стратегически расположенную наверху лестницы. Одна половина предназначалась для дочерей и служанок, а другая — для сыновей и слуг мужского пола. Перегородки были деревянными, и все комнаты сообщались между собой. Если в доме был чердак, где спал наемный рабочий, то снаружи туда часто вела отдельная лестница.

В городе, где пространство ценится слишком дорого, домов того времени осталось намного меньше. В Лондоне не сохранилось ни одного дома, целиком принадлежащего той эпохе. Особняк в одном веке, в следующем веке он становился магазином, а затем просто жилым домом, пока его в конце концов не разрушали пожар, бомбы или команда подрывников. Если же он сумел избежать всех этих опасностей и время вернуло ему былую «важность», им можно полюбоваться за небольшую плату.

При Елизавете население Лондона меньше чем за полстолетия увеличилось в два раза. За время ее правления Лондон превратился из старого города-крепости в оплот королевы и коммерческий и гражданский центр. Однако внутри городских стен по-прежнему были небольшие открытые пространства с садами, деревьями, внутренними дворами и конюшнями. Эти неровные серповидные участки, окруженные стенами, тянулись от Тауэра на востоке до грязной Флитривер на западе. Лодки энергично курсировали вверх и вниз по реке, так как в то время существовал только один каменный мост, соединявший восточную и западную части города. Кроме Лондонского моста было еще девятнадцать арочных мостов, — но когда вода поднималась высоко, ни одна лодка не могла проплыть под ними, — а также разводной мост и шлюз на юге реки, над которым выставляли насаженные на пики головы казненных преступников.