Тюдоры установили законы и навели порядок на границе Уэльса, что принесло Шрусбери и окружающим его районам процветание. Местные жители торговали шерстью и льном с Уэльсом и, благодаря тому, что река Северн была судоходной на протяжении сорока миль, они также вели множество дел с Глостером и Бристолем. В разбогатевшем Шрусбери было построено прекрасное здание для торговцев мануфактурными товарами, каменное здание рынка и большое количество деревянно-кирпичных домов. Они могут рассказать нам намного больше о том, каким был город времен Елизаветы, чем великий и могущественный Лондон.

Вид загородных домов, независимо от их величины и важности, значительно изменился за эти полвека. Большой холл — отличительная черта Средневековья и стиля «Тюдор» — утратил свое значение как главной столовой и гостиной. Теперь его иногда обшивали панелями, и он превращался в парадный холл, из которого на верхние этажи вела большая лестница с резной балюстрадой и колоннами, часто выкрашенная в какой-нибудь цвет. Здесь, на верхнем этаже, находилась длинная галерея, которая стала главным пространством дома. Освещенная, как правило, только с одной стороны, она стала характерной чертой елизаветинских домов второй половины XVI столетия. Генрих VIII построил галерею с одиннадцатью окнами вдоль восточной стены во дворце Хэмптон Корт. В окна было вставлено стекло, расписанное геральдическими символами, а сверху шли лепной бордюр и расписной и золоченый карниз, который соединялся с богатым рельефным потолком, украшенным «1256 блестящими золотыми шариками и позолоченными листьями». Возможно, что именно здесь Генрих — одетый во все желтое с белым пером в головном уборе — отплясывал на следующий день после смерти Екатерины Арагонской. По его словам, он надел желтое в знак траура — и, танцуя, держал на руках рыжеволосую девчонку, Елизавету, а та хохотала от удовольствия.

В любом случае, во время правления Генриха галереи еще не были распространены, и венецианский посол при его дворе счел их заслуживающим внимания новшеством, поэтому и описал в официальном донесении правителям Синьории, а венецианцы были очень внимательны к деталям. «Галерея, — сообщал он, — представляет собой длинный портик или коридор без комнат, с окнами на каждой стороне, выходящими на сады или реку, ее потолки чудесно украшены камнем и золотом; и на внутренней обшивке резного дерева изображены тысячи прекрасных фигур». Под фигурами здесь понимается не человеческий облик, а различные узоры.

Новая деталь дома — длинная галерея — дала елизаветинцам возможность щедро продемонстрировать свои богатства. Но, несмотря на богатство и великолепие потолка, стен и окон, галерею было очень трудно отапливать, так что помимо одного или нескольких каминов зимой для этой цели использовали переносные жаровни. В дождливую погоду галерея превращалась в то, что американцы называют «комнатой для игр и развлечений». Там часто устраивали маскарады, играли в игры, танцевали и слушали музыку, фехтовали на рапирах или даже на палашах. Там прогуливались зимой, когда в окна бился дождь, порывистый ветер завывал в дымоходах и недостаточно мощные печки давали больше сажи, чем тепла. Большой холл и галерея были публичными комнатами, поскольку великие елизаветинцы вели активную общественную жизнь и получали от этого удовольствие. Но комнаты для членов семьи и гостей, столовые и кабинеты тоже стали привычной частью домашней планировки.

 «Размещай свой кабинет над холлом», — советовал Эндрю Бурд еще до 1558 года. Он рекомендовал размещать кладовую для продуктов в глубине дома, рядом с ней кухню, а также кладовые для кондитерских продуктов и мяса. Так кабинет превращался в уединенное и относительно спокойное место. Конец холла, где располагалась кухня, был отгорожен ширмой, которая скрывала двери, ведущие на кухню и в кладовые.