Как видим, женщины не только следовали за русскими дружинами, но и принимали участие в битвах, по крайней мере в критической ситуации, когда у Святослава было мало воинов. Ромейские авторы снова попытались преувеличить победу императора, однако отступление русов со щитами, заброшенными за спину, говорит нам о том, что они ушли в Доростол без преследования. И поле не осталось за ромеями. В эту ночь русы совершили тризну, которую описал Лев Диакон: «Когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра (Дуная. — А.Б.).

Говорят, — приписал тут Лев приятное славянофилам рассуждение о родстве русов с Ахиллесом, — что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияния по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла. Ведь Арриан пишет в своем "Описании морского берега", что сын Пелея Ахилл был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Меотидского озера. Изгнанный скифами за свой дикий, жестокий и наглый нрав, он впоследствии поселился в Фессалии. Явными доказательствами [скифского происхождения Ахилла] служат покрой его накидки, скрепленной застежкой, привычка сражаться пешим, белокурые волосы, светло-синие глаза, сумасбродная раздражительность и жестокость, над которыми издевался Агамемнон, порицая его следующими словами: "Распря единая, брань и убийство тебе лишь приятны". Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием (по «Русской правде». — А.Б.). О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, [что] он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие».

Как бы то ни было, после тризны, 23 (по Скилице 20-го) июля 971 года, «на рассвете Сфендослав созвал совет знати» и «спросил у них, как поступить. Одни высказали мнение, что следует поздней ночью погрузиться на корабли и попытаться тайком ускользнуть, потому что невозможно сражаться с покрытыми железными доспехами всадниками, потеряв лучших бойцов, которые были опорой войска и укрепляли мужество воинов. Другие возражали, утверждая, что нужно помириться с ромеями, взяв с них клятву, и сохранить таким путем оставшееся войско, ведь нелегко будет скрыть бегство, потому что огненосные суда, стерегущие с обеих сторон проходы у берегов Истра, немедленно сожгут всё… Тогда Сфендослав глубоко вздохнул и воскликнул с горечью: "Погибла слава, которая шествовала вслед за войском росов, легко побеждавшим соседние народы и без кровопролития порабощавшим целые страны, если мы теперь позорно отступим перед ромеями. Итак, проникнемся мужеством, [которое завещали] нам предки, вспомним о том, что мощь росов до сих пор была несокрушимой, и будем ожесточенно сражаться за свою жизнь. Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством; [мы должны] либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, [достойные] доблестных мужей!"».

Лев Диакон добавил тут ромейское поверье, что росы «вплоть до нынешних времен никогда не сдаются врагам даже побежденные; когда нет уже надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают». Это объясняет, отчего росы, «выслушав речь своего повелителя, с радостью согласились вступить в опасную борьбу за свое спасение и мужественно противостоять могуществу ромеев».