Впрочем, склонность ямщиков к вымогательству исчезала по мере удаления от Москвы. В российской глубинке царили патриархальные нравы, а бедность заставляла крестьян быть более сговорчивыми и предупредительными по отношению к путешественникам.

«После того как мы миновали Тулу, неприятности с наймом почтовых лошадей кончились. Как только я подъезжал к почтовой станции, ко мне подбегали крестьяне и предлагали своих лошадей, гораздо лучших, чем почтовые клячи, и всего по пять копеек за версту. Кроме того, мужики были вежливы и услужливы — помогали мне сойти, будто я — женщина, за пустячную цену предлагали молоко и фрукты» (6, 142).

* * *

Путник, не имевший подорожной, не мог выехать из города через заставу. Случалось, обычная забывчивость ставила под угрозу все путешествие. Подобную историю, приключившуюся с его отцом летом 1831 года, рассказывает в своих воспоминаниях Андрей Достоевский.

«И вот, как теперь помню, после нашего обеда, часу в 4-м дня, к нашей квартире подъехала крытая циновкой повозка или кибитка, запряженная тройкою лошадей с бубенчиками. Папенька, простившись с маменькой и перецеловав всех нас, сел в эту кибитку и уехал из дому чуть не на неделю. Это было, кажется, первое расставание на несколько дней моих родителей. Но не прошло и двух часов, когда еще мы сидели за чайным столом и продолжали пить чай, как увидели подъезжающую кибитку с бубенчиками и в ней сидящего отца. Папенька мгновенно выскочил из кибитки и вошел в квартиру, а с маменькой сделалось что-то вроде обморока; она сильно испугалась внезапному и неожиданному возвращению отца. К тому же тогда она была беременна братом Николею. Отец кое-как успокоил маменьку. Оказалось, что он позабыл дома свой вид, или подорожную, и что, подъехав к Рогожской заставе, не был пропущен через нее за неимением вида. Не правда ли, что в настоящее время это пахнет чем-то диким!.. А 64 года тому назад никого не пропускали без вида через заставы, разве только городские экипажи, следующие на загородные прогулки. Взяв с собою документы и успокоив маменьку, отец опять уехал и на этот раз не возвращался домой дней 5—6» (54, 51).

Глава четвертая.

Лошади

Современному человеку трудно понять саму атмосферу путешествия на лошадях. И даже те немногие, кто занимается конным спортом или отправляется в конные походы, не представляют себе всей гаммы ощущений, сокрытых в позвякивающем и поскрипывающем слове «бричка».

Впрочем, путешествия на лошадях бывали разными. Не касаясь езды верхом, заметим, что и путешествия в повозке сильно отличались друг от друга. Одно дело — ехать в дилижансе «на почтовых», другое — «на долгих». В первом случае лошадей меняли на каждой почтовой станции и путник, отдаваясь ощущению движения, впадал в некую сонную одурь, а между тем передвигался относительно быстро. Во втором случае он ехал на одних и тех же лошадях, либо своих собственных, либо нанятых вместе с кучером.

Скорость передвижения «на долгих» была гораздо ниже, чем «на почтовых». При этом делались довольно долгие остановки, чтобы лошади могли отдохнуть, напиться и пощипать траву. В целом разница в скорости и ощущениях была примерно такая же, как между едущим по проселочной дороге мотоциклистом и велосипедистом. Путник, ехавший «на долгих», экономил на «прогонах» и был свободен в выборе места для остановки.