Монастырские постройки уже не могли вместить прибывающие из Кеми и Архангельска этапы ссыльных. По этой причине в 1928 году южнее монастыря, за Онуфриевской кладбищенской церковью, начинается строительство рабочего поселка, куда в 1929 году переводят отдельный лагпункт — Карантинный городок на 800 человек.

Также происходит дальнейшее освоение островов Соловецкого архипелага — Анзера и Кондострова, где располагаются пятое и шестое отделения СЛОНа.

В 1924 году на Анзере находился лагпункт для содержания политических заключенных, но после ликвидации в 1925 году системы политскитов на остров из первого кремлевского отделения стали этапировать священнослужителей, инвалидов, а также не способных по той или иной причине к тяжелому физическому труду.

В 1929 году в связи с эпидемией сыпного тифа, вспыхнувшей на острове (чего, следует заметить, никогда не было на Соловках раньше), в четвертом отделении был устроен тифозный изолятор, куда свозили больных со всех командировок и отделений лагеря.

О том, что происходило на Анзере в эти годы (1929—1930), сохранились воспоминания как тех, кто там отбывал наказание, так и тех, кто надзирал и охранял. Это тот редкий случай в истории СЛОНа, когда воспоминания и свидетельства с обеих сторон не противоречат друг другу.

Извлечения из «Справки и материалов из дела № Зб 3 по тифозному изолятору на о. Анзер»:

«В период сыпно-тифозной эпидемии зимой 1929/30 года больные, поступавшие на излечение... зачастую в бессознательном состоянии, в течение 10— 12 часов, а иногда и больше, ожидали в холодном коридоре на грязном полу, в грязи и во вшах, в невероятной скученности, пока их не примут в лазарет. После ванны больные, одетые в одни халаты или одеяла поверх белья и в лапти — часто даже без портянок, пешком в холод и снег переводились в другие отделения лазарета иногда на значительные расстояния. Не могущих следовать пешком сваливали на сани и ничем не прикрытых доставляли по месту назначения. Больные простуживались, возникали осложнения и увеличивалась смертность. Прибывшие в тифизолятор помещались в холодной палате, иногда даже на полу, за отсутствием топчанов по три человека на один матрац. Зачастую трое больных лежали на двух топчанах, прикрытые общим одеялом. В других отделениях лазарета было не лучше, не хватало дров, инвентаря, оборудования, белье сменялось раз в десять и даже четырнадцать дней...»

Из воспоминаний бывшей соловецкой заключенной Ю. Н. Данзас:

«Как описать ужас происходящего, когда, например, в церквушке заперли несколько сот человек, заболевших дизентерией, полуголых, лежащих на ледяном полу? Их оставили умирать, и каждое утро люди, вооруженные длинными морскими баграми, приоткрывали врата, чтобы вытащить трупы, а в это время живые пытались удерживать мертвые тела, которые служили им вместо матрацев».

Описанное Юлией Николаевной Данзас происходило в Воскресенской церкви острова Анзер, которая в 1929—1930 годах служила помещением так называемого «взвода Отрицательного Элемента» командировки Голгофа четвертого отделения СЛОН ОГПУ.

Совпадение свидетельств мучимых и мучителей о творимых на острове зверствах по отношению к тифозным больным имеет свое объяснение.

Тифозный карантин существовал и в кремле. Видимо, речь в данном случае шла о тех, кого везти на Анзер было уже бесполезно. В местном лазарете зимой 1929/30 года от тифа умерли 3959 человек.

В 1929 году на смену начальнику УСЛОН Ф. И. Эйхмансу (1897—1938) вновь приходит «палач» Ногтев, что означает очередную перетряску всего лагерного руководства, охраны и обслуги. Широкую огласку получает дело «О контрреволюционной деятельности надзорсостава» и «Материалы по тифозному изолятору на о. Анзер», а все фигуранты этих дел привлекаются к уголовной ответственности.

«Крайними» в анзерском кошмаре «новое» старое руководство лагеря назначает группу сотрудников санчасти четвертого отделения во главе с врачом Михаилом Жижиленко.