Ю. Д. Бессонов, штаб-ротмистр лейб-гвардии Драгунского полка личной охраны Его Императорского величества, бывший соловецкий заключенный, вспоминал:

«Попов остров — небольшой островок, кажется, километра три в длину и два в ширину... С материком он связан дамбой и железнодорожным мостом. Прежде он служил передаточным пунктом для богомольцев и монахов, едущих на главные Соловецкие острова... Теперь это один из самых тяжелых пунктов Соловецкой каторги».

В современной Кеми почти не осталось артефактов, связанных с тем временем. Разве что здание УСЛОН и гостиница для сотрудников НКВД начала 30-х годов постройки (на пересечении Пролетарского проспекта и улицы Ленина), а также руины лагерного причала в Рабочеостровске.

Отсюда на остров осуществлялась переброска партий заключенных.

Флотилия Соловецких Лагерей Особого Назначения состояла из нескольких судов.

Самым крупным из них был бывший монастырский пароход «СЛОН», до 1931 года носивший название «Глеб Бокий» (в честь комиссара государственной безопасности, члена коллегии ОПТУ Г. И. Бокия). Он мог принять на борт около пятисот заключенных. Ходовой ресурс «СЛОНа» был давно выработан, и по этой причине он не ходил в Архангельск, чтобы не быть задержанным контролирующими органами Северного морского пароходства. Следовательно, перевозкой заключенных на остров и с острова транспорт занимался незаконно.

Еще имелись:

ледокольный пароход «Нева»; он затонул в 1932 году; баржа «Клара Цеткин», вошедшая в историю острова с усеченным названием — просто «Клара»: так ее именовали заключенные, для перевозки которых она была переоборудована (до недавнего времени остатки корпуса «Клары» догнивали под стенами монастыря в бухте Благополучия);

рыболовецкая шхуна «Новые Соловки»;

быстроходные катера — «Пионер», «Часовой» и «Чекист II», которые обслуживали лагерное начальство и высокопоставленных гостей СЛОНа.

Также существовала воздухолиния «Соловки — Кемь» с приписанным к ней гидропланом М-24 «Красный Путиловец» конструктора Д. П. Григоровича. Воспоминание об этой экзотической машине сохранил специально для нее выстроенный деревянный ангар близ Тамарина причала. К сожалению, подобное же сооружение в Рабочеостровске было утрачено.

При выходе из Кеми, в самой горловине Онежской губы, мы в первую очередь встречаем островной архипелаг Кузова, название которого восходит к саамскому кузойвэ, что в переводе означает «еловые головы» (вершины).

Поморам они стали известны раньше Соловков, примерно с середины XV века, что, впрочем, и понятно: ведь от Кузовов до материка около 20 километров, тогда как до Соловецкого архипелага — более 70. Традиционно Кузова были местом, где можно было укрыться от непогоды. Особенно подходили для этого многочисленные шхеры, которыми пользуются и нынешние мореходы, когда входят в горловину Онеги во время шторма.

Впрочем, история Кузовов, судя по сохранившимся на островах архипелага сейдам — мегалитическим ритуальным каменным сооружениям, имеет значительно более древние корни, нежели середина XV столетия.

Так, посетивший в 1904 году архипелаг поэт и путешественник Н. С. Гумилев придерживался весьма распространенной среди мистиков Серебряного века гипотезы о том, что Кузовые острова (они же легендарный остров Буян) и есть Гиперборея, а увиденные им здесь загадочные артефакты безусловно свидетельствуют о том, что некогда тут существовала великая нордическая цивилизация, восходящая к Каменной книге, более известной как петроглифы Онежского озера.

В 95 километрах на юго-восток от Соловецкого архипелага, в глубине Онежской губы, расположен еще один остров, исторически связанный со Спасо-Преображенским Соловецким монастырем, — Кондостров.