В ту новогоднюю ночь, подтрунивая друг над другом, радуясь тому, что в кои-то веки опять собрались всей семьей «в центральной усадьбе нашего колхоза», как иногда с юмором называли они Сашин дом, все были счастливы. Вскоре вслед за бабулей отправилась в свою спальню и мама, — ее совсем сморил сон, и она время от времени роняла голову на грудь, вздрагивала, таращила сонные глаза, стараясь поддержать компанию. Братья остались одни, поговорили о своих планах, вполглаза поглядывая на телеэкран.

— Вот вслушайся в слова этой песенки, — Семен поднял палец вверх, призывая брата к вниманию. — Ведь бред сивой кобылы! А как популярна! По всем каналам день и ночь крутят.

— Ты же вроде тоже собирался когда-то сочинять стихи для песен. Уверен, у тебя получилось бы лучше.

— Не только собирался, даже написал несколько. Но те, кому хотелось бы отдать эти стихи, сами балуются рифмой. А кто взял бы с удовольствием — тем не отдам ни за что. Уж больно слабенькие голоса у этих поп-див, совсем никудышные. Не хочется позориться.

— Как говорит наша продвинутая Лорочка — забей! У тебя хорошо пошли книги, вот и радуйся. Лови момент, как говорит сестрица Лорочки — Наточка.

— Ой, не напоминай мне о них к ночи, — расхохотался Семен. — А то живот разболится от смеха, не усну.

Он давно уже завел отдельный раздел в своей заветной тетради, куда записывал перлы этих разудалых сестриц. Не так уж часто он с ними виделся, но вполне было достаточно услышать их рассуждения в пересказах мамы. Она тесно общалась с Тамарой Львовной на почве любви к симфонической музыке. Обе дамы покупали абонементы на концерты в филармонию и регулярно посещали их. После чего мама делилась с Семеном впечатлениями не только о концерте, но и пополняла его «творческую копилку» новыми выражениями девушек. Просто удивительно, откуда у них все это бралось. Все-таки из подросткового возраста давно уже вышли. Семена действительно разбирало любопытство, и однажды он спросил у мамы, а чем же, кстати, занимаются пресловутые сестрички? Выяснилось, как раз тем, что так благоприятствовало обогащению их словарного запаса. Лорочка возила группы тинейджеров на экскурсии по разным городам, а Наточка давала уроки рок-н-ролла в университете. Так что источник супермодных оборотов и словечек стал ясен.

— А если честно, Семка, я рад за тебя, горжусь твоими литературными успехами. Не в первый раз тебе говорю об этом, смотри не загордись. Просто иногда вспоминаю, как мы все с тобой намаялись, пока ты свое дело нашел…

— Ну, ты прямо как папочка, а всего-то на полтора года старше меня, — с иронией ответил Семен.

— Папочка тебе по-другому бы сказал. Помнишь? — в глазах у Саши замерцала лукавинка, губы сами собой растянулись в улыбке.

— Помню, как же! — подхватил Семен. И немедленно процитировал покойного отца: «Мужчина должен…»

Оба рассмеялись, вспоминая фразу, которой отец пытался внести свою лепту в воспитание сыновей, когда они еще были совсем мальчишками.

Отец был вечно занят на работе. Сколько они помнили — аврал у него следовал за авралом. То он пропадал на бесконечных совещаниях, то вечно решал какие-то сложные производственные проблемы, и видели они его только по воскресеньям. Тогда он спохватывался и вспоминал, что мальчишки растут без сурового мужского воспитания, и призывал сыновей следовать его примеру, требуя от них чего-то большого и несбыточного.