|
Хлебнул отдававшего легкой горчинкой напитка и только тогда уже начал разделывать покрасневший от варки панцирь. – Бери чего посущественней, – смачно откусил от выломанной куриной ножки Шутник. – Куру вон или пирог. Тушка целиком запеченной курицы была покрыта нежной корочкой, но особого аппетита у меня она не вызвала. Оглядев стол – запеченные в сыре булки соседствовали с мясной нарезкой, блюдом с прожаренной мелкой рыбешкой и пышущим жаром пирогом, а горка копченых колбасок возвышалась между ржаной булкой, чашкой с острым соусом и подносом с фаршированной щукой, – я решил все же ограничиться раками. И под эту немудреную закуску кружка опустела как то очень уж незаметно. – Пиво? – потянулся я к вытянутому кувшину, стоявшему на столе рядом с Габриелем. – Нужна мне эта ослиная моча. – Шутник резко наклонил кувшин и кружкой поймал хлынувшую из горлышка рубиновую струю. – Вино! Кровь земли… – Там пиво есть? – повернулся я к Арчи, игнорируя не самые лестные замечания Шутника о северянах. – Может, сидр? – осторожно накренив бочонок, наполнил себе кружку Янек. – Лучше пиво. – Держи. – Передав мне запотевший жбан, Арчи подцепил двузубой вилкой запеченную форель и переложил к себе на деревянную доску. – Уху будешь? – Лучше выпью, – отказался я и заинтересовался стоящей перед здоровяком стеклянной бутылью с коричневато золотистой жидкостью. – А это что? – Бренди, – ответил Арчи, но налить не предложил. Да я бы и отказался. Бренди хорош промозглым вечером, а не когда солнце жарит как сумасшедшее, пропотевшая рубаха липнет к спине, а воздух такой густой, что еще чуть чуть и его можно будет черпать ложкой, как сметану. И чего так припекает? Вроде осень скоро. – Ты смотри, смотри, – толкнул Змейку под локоть загорелый до черноты Ежи Петелька, и тот облился сидром. – Да вон туда, вон пошла! – Какая цыпочка! – присвистнул парень и сделал попытку подняться со стола. – Сиди, – хлопнул его по плечу спустившийся со второго этажа Семен Лебеда и осторожно поправил повязку, которой было замотано рассеченное ухо. – Не про тебя девица, купцова дочка. Язва засмеялся и что то зашептал на ухо уже прилично набравшемуся Власу. – И чего? – Висельник потер шрам на шее, из за которого, должно быть, и получил свое прозвище. Думаю, на самом деле след остался вовсе не от петли палача, но Ежи на эту тему предпочитал не распространяться. – А того, что никаких драк. Анджей вернется, голову оторвет. – Да какие драки? – сразу успокоился Висельник. – А где Дубрава, кстати? – Насчет серебра пошел договариваться. – Семен потеснил Власа Чарку и уселся на скамью. – Это хорошо, – обрадовался Влас, уже снявший с обожженного запястья бинты, и вынул из руки Шутника кувшин с вином. – Эр торское? Дай ка пригублю. – А мамашка то купцу рога наставила, – прищурился Петелька. – В девке эльфийская кровь сразу видна. – Ты на мамку не греши, ослиной крови в этой крале и четвертушки не наберется. – Шутник забрал кувшин обратно и вновь наполнил свою кружку. Я чуть пивом не подавился. Когда успел рассмотреть? Он же к ней спиной сидел. – Ты почем знаешь? – засомневался в его словах Висельник. – Браслетик на запястье видел? – Габриель выломал у курицы вторую лапу. – Печать сургучная на нем синяя, не красная. Ежи вскочил, присмотрелся и медленно сел обратно на лавку: – Глазастый… – Я вот чего понять не могу: орки заезжие да гномы податями отделываются, а эльфам еще зачем то церковные печати шлепают, – Янек покачал головой и наколол на нож ломоть мясной нарезки. |
