Грациозно, конечно, встать не получилось, поднималась, как старуха. Пока Ленар отскребал себя от холодной земли, я искала ботинок, но в темноте было не видно ни зги, так что мне грозило скакать через лужайку обутой только наполовину. Со стены жалко свешивался кусок серой материи, еще минуту назад являвшийся ученической формой.

Неожиданно на плечи легло теплое тяжелое пальто, пахнущее приятным мужским благовонием.

– Вы что делаете? – вжала я голову в плечи.

Одежда опустилась ниже колена, скрывая непотребство.

– Сохраняю девичью честь и гордость, – улыбнулся он. – Вы знаете, как незаметно попасть в общежитие?

Когда за пять минут до переклички я ворвалась в комнату, то Рита округлила и без того круглые глаза.

– Ты точно не будешь спрашивать, что со мной произошло! – рявкнула я, скидывая сначала мужское пальто, а потом свое ученическое с дырой на заду. Платье было не просто загублено, оно превратилось в рубашку.

– Об этом я тоже не должна спрашивать? – ошеломленно уточнила она, указав пальцем на грязные разодранные чулки, пристегнутые к кружевному поясу.

– Я не смогу пережить этот позор дважды, – процедила я, запихивая единственный грязный ботинок подальше под кровать. Огромный шкаф, занимавший добрую часть небольшой комнатенки, использовала только Ди, своих вещей мы в нем не хранили. Недолго думая, я забралась внутрь и сдернула с вешалки совсем новенькое форменное платье. Чтобы не терять время, нацепила поверх остатков собственного наряда.

Глядя в трюмо, я хотела расчесать волосы, а потом замерла, вдруг заметив внутри зеркального коридора неясную тень. Вряд ли обычные люди видели, да даже фее Рите было невдомек, что зеркало наше оказалось с сюрпризом! С каким? Хотелось бы мне знать…

В коридоре зазвенел грозный колокольчик, вызывавший пансионерок на перекличку в коридор.

Когда общежитие затихло, я воровато выбралась на улицу, чтобы отыскать ботинок и попытаться стянуть со стены кусок платья. К моему удивлению, полотнище исчезло, как и обувка. Не веря своим глазам, я даже зажгла огонек на ладони, едва теплившийся, похожий на свечной язычок. Никаких доказательств вечернего приключения!

Я вздохнула с облегчением и, как оказалось, зря! Ведь ботинок нашелся уже на следующее утро, и именно его, заскорузлый от грязи, трясла наставница Ру перед собранными в бальном зале студентками.

– Кому принадлежит сия мерзостная штука? – начала она скандал любимой фразой. На пол ссыпалась сухая глина. Благородные девицы, конечно, молчали, как шпионы на допросе.

Неожиданно дверь со скрипом отворилась, и в холодное помещение сунул нос Кристоф Ленар при полном параде. В смысле, он был одет в дурно сидящий костюм, прилизал волосы сахарной водой до состояния корки, нацепил на нос очки и ссутулился так отчаянно, будто его скрутило ревматизмом.

– Госпожа Ру, – позвал он, – я тут услышал, что сторож мой ботинок нашел?

– Ваш? – с изумлением повторила деканша, и по залу пробежались шепотки. – Но он же женский.

– Знаю, – очень странно хихикнул Ленар, вызвав в благородных девицах издевательские смешки. – Меня вечно сапожники обманывают. Могу забрать?

Потрясающе, но он ни разу не вышел из образа забитого жизнью и хорошим образованием существа!

С гримасой непередаваемого омерзения, держа за шнурки, Ру вручила грязный ботинок новому владельцу и недовольно поджала губы. Только кретин не понял бы, что размерчик на девичью изящную ножку взрослому мужчине явно поджимал пальцы. Однако благородные девицы в нашем институте никогда не отличались логикой и воображением, за моей спиной зашелестели ехидные шепотки:

– Я слышала, что богатство мужского гульфика определяется по размеру туфли.

– Неудачник, – отозвалась вторая сплетница.