— Безобразие, — возмутился я, и пошел воевать.

Снайпера мои отработали на диво. После первых двух выстрелов пулеметы заткнулись, взаимодействующие «вованы» досмотрели дом и обнаружили два неунывающих трупа с дырами в лобешниках. В ночь мы перегруппировались и заняли тот самый злобный и неприветливый дом. Ночка на удивление прошла спокойно а с утреца при более тщательном досмотре я обнаружил, что в данном домишке имеется работающий(!) переговорный пункт. Персонал отсутствовал, аппаратура функционировала, а в голове появилась идея куда-нибудь позвонить. Мои мальчики-связисты покопались в телефонной аппаратуре, разобрались с порядком дозвона и я от нечего делать позвонил оперативному дежурному своей родной части, расположенной далеко-далеко в невоюющей части Российской Федерации. Гудки пошли, и раздался недовольный сонный голос:

— Алло, слушаю оперативный!

Слышимость была исключительной. По голосу я узнал своего сослуживца по отделу, доброго старого «пассажира» Толика. Толя был из той категории офицерского состава, которой что ни поручи, сделает без лишних вопросов и пререканий. Правда, потом после него обязательно все переделывают. А еще он был знаменит тем, что категорически не воспринимал алкогольные напитки. И вот как-то раз наполучал кучу секретных документов, запер их себе в сейф и убыл домой, а по дороге его поймали какие-то сволочи и напоили водкой. Толю искали три дня, а потом нашли валяющегося у себя под гаражом с глупой улыбкой на лице и невменяемого. Вот такой был наш Толик.

— Здорова, Толя! — обрадовано закричал я в трубу.

— Че звонишь? — забухтел возмущенный Анатолий.

— Да это я!

Я пытался минут пять втолковать ему, кто я такой, Толя конечно понял, но никакой радости при звуках моего голоса не испытывал.

— Ты видно напился и звонишь, — бухтел он в трубу

— Ага, напился, — сорвался я, — отмажь меня завтра перед начальниками, я, видишь ли, абсолютно невменяем, веселуха у меня здесь.

— Ну, так бы и сказал, а то мелешь не пойми, что, — пробурчал Толян и положил трубу.

Я обозвал своего сослуживца красивыми матерными словами и забыл про разговор.

После выполнения задачи мы вернулись к себе на Ханкалу и командировка продолжилась еще на долгих три месяца.

По прилету в родную часть, ближе к Новому году, я жадно потирая ручонки ринулся к кассе за честно заработанными боевыми, командировочными, тринадцатыми итд итп.

И тут меня словно током шибануло, оказалось, что меня лишили тринадцатой на все сто процентов. Я немного прибалдел от полученной информации и ринулся по инстанциям.

Лишение тринадцатой — дело нешуточное и надо с ним как можно быстрее разобраться. В личном деле я выудил служебную карточку и в немом отупении уставился на запись в графе «Взыскания»:

«Лишить единовременного денежного вознаграждения на сто процентов за невыход на службу».

Здрасти приехали! Как я мог не выйти на службу в августе, если в это время находился в командировке в милой сердцу Ичкерии?

Вот вопрос так вопрос. Пришлось напрягать извилины и проводить следствие.

В августе начальника штаба бригады не было, по причине того же нахождения в Чечне. За него оставался начальник нашего отдела, за начальника отдела оставался незабвенный и приснопамятный Толик. Лучшей кандидатуры на это место не нашлось по причине того, что все находились в отпусках и командировках. Получается, Толик и лишил меня тринадцатой? Хронологию событий я все же восстановил.