|
— Привет, я Фрэнк Уильямс, — сказал я трём лётчикам, сидевшим внутри. Они были заняты тем, что, как я узнал впоследствии, называется предполётной проверкой, и не обратили на меня никакого внимания, ограничившись кивками в знак приветствия. Я оглядел забитую приборами кабину, и мотыльки затрепыхались снова. Я не видел откидного сиденья и не имел понятия, как оно выглядит. В кабине было лишь три места, и все три были заняты. Потом бортинженер поднял голову и широко улыбнулся. — Ой, извини! — протянув руку мне за спину, он закрыл дверь кабины. — Садись! Как только дверь закрылась, рычажок в полу со щелчком опустился. Я осторожно опустился на крохотный насест, чувствуя потребность закурить. А ведь я никогда не курил. Больше никто не обмолвился со мной ни словом, пока самолёт не оторвался от земли. Потом капитан — краснолицый здоровяк с проседью в каштановых волосах — назвался сам и представил мне второго пилота и бортинженера. — Давно ты в Pan Am? — поинтересовался он, и по его тону я понял, что он спросил это лишь для поддержания беседы. — Уже восьмой год, — брякнул я, тут же пожалев, что не сказал «шестой». Однако ни один из троицы не выказал ни малейшего удивления. Должно быть, подобный стаж вполне соответствовал моему рангу. — А на каком ты оборудовании? — справился второй пилот. — Семь-ноль-седьмые, — не спасовал я. — Всего пару месяцев, а до того на DC-8. Хотя я и сидел всю дорогу до Майами как на иголках, на деле всё оказалось до смешного просто. У меня поинтересовались, где я учился, и я сказал что в Эмбри-Риддл. Сказал, что Pan Am наняла меня прямо со школьной скамьи. После этого разговор стал совсем бессвязным и необязательным, и поддерживали его, в основном, трое лётчиков Eastern. В мой адрес не последовало более ни одного вопроса, ставившего под сомнение мое вымышленное положение. В какой-то момент второй пилот, следивший за радиопереговорами, протянул мне наушники, спросив, не хочу ли я послушать, но я отказался со словами, что предпочел бы рок, и это вызвало дружный взрыв смеха. Зато я усердно следил за их переговорами, запоминая жаргонные выражения, которыми они обменивались, и мысленно отмечая, как они употребляют лётное арго. Все трое были женаты и изрядную часть времени говорили о своих семьях. Из стюардесс кабину обслуживала миловидная миниатюрная брюнетка. Сходив в туалет, я на обратной дороге в кабину мимоходом заглянул в служебный отсек и вовлёк её в разговор. Узнав, что в Майами у неё отпуск, я перед возвращением в кабину назначил ей свидание на тот же вечер. Остановиться она собиралась у живущей там подружки. Покидая самолёт, я поблагодарил лётчиков. Они же небрежно пожелали мне удачи, а капитан сказал, что откидное сиденье в моем распоряжении «всякий раз, когда понадобится». В Майами я ещё не бывал. Красочная тропическая растительность и пальмы вокруг аэропорта, жаркое солнце и прозрачный, чистый воздух удивили меня и обрадовали. Отсутствие высоких зданий, кажущаяся необъятность просторов, цветастые и небрежные одеяния людей, роившихся вокруг, навеяли мне ощущение, будто я очутился в чужеземном сказочном краю. Я уже шагал по зданию аэропорта, когда до меня вдруг дошло, что не имею ни малейшего понятия, где Pan Am размещает своих людей в Майами. Ну это-то выяснить было нетрудно. Я подошёл к билетной кассе Pan Am, и кассирша, хлопотавшая с пассажирами, извинившись, вышла мне навстречу. — Могу я чем-нибудь помочь? — поглядела она на меня с любопытством. — Да. Я впервые на отдыхе в Майами, транзитом по замене. Обычно я сюда не летаю и прибыл в такой спешке, что никто не сообщил мне, где мы, чёрт возьми, тут останавливаемся. Где наше лежбище? — А, да, сэр, если речь идёт менее чем о сутках, мы останавливаемся в мотеле «Небесный путь», — отозвалась она, внезапно преисполнившись желанием помочь и удружить. |
