|
Я беспредельно мошенничал, затерев карточку чуть ли не до дыр. И, естественно, ухнул всё на девчонок. Поначалу я рассуждал так: раз уж Mobil обеспечивает мне удовольствия, то и начхать. А потом в почтовом ящике оказался счёт за первый месяц. Конверт едва не лопался от дубликатов квитанций, как рождественский гусь от яблок. Поглядев на итог, я даже стал прикидывать, не податься ли мне в монастырь, потому что вдруг понял: Mobil явно надеется, что счёт оплатит папа. До сих пор я как-то не осознавал, что козлом отпущения в этой игре сделал собственного отца. Счёт я швырнул в мусорную корзину. Повторное уведомление, доставленное пару недель спустя, отправилось вслед за первым. Я подумывал, что следовало бы явиться к отцу с чистосердечным признанием, но так и не собрался с духом, хотя и понимал, что рано или поздно всё выплывет на поверхность. Уж лучше пусть ему скажет об этом кто-нибудь другой. Удивительное дело, но в ожидании встречи в верхах между отцом и Mobil я ничуть не угомонился, продолжая жульничать с кредиткой и спуская добычу на очаровательных дам, хотя и осознавал, что надуваю собственного отца. Распалённая похоть заглушает голос совести. В конце концов следователь Mobil явился к отцу в магазин. — Мистер Абигнейл, вы владеете нашей картой уже пятнадцать лет, и мы очень ценим вас как клиента. Вы получили высший кредитный рейтинг, вы никогда не задерживали платежи, и я пришёл вовсе не за тем, чтобы досаждать вам по поводу счёта, — извиняющимся тоном сказал агент озадаченному отцу. — Мы недоумеваем, сэр, и хотели бы узнать одну вещь: как, чёрт возьми, вам всего за три месяца удалось так накрутить счёт за бензин, масло, аккумуляторы и шины для единственного Форда 1952 года выпуска? За последние шестьдесят дней вы поставили на него четырнадцать комплектов шин, за последние девяносто дней купили двадцать два аккумулятора, а десять литров бензина он сжигает меньше чем за семь километров. У нас складывается впечатление, что в нём даже нет крышки картера и поддона… Вам не приходило в голову поменять этот автомобиль на новый, мистер Абигнейл? Отца как холодной водой окатили. — Да я даже не пользовался своей картой Mobil, она у сына, — проговорил он, опомнившись. — Наверно, тут какая-то ошибка. И тогда следователь выложил ему на обозрение не одну сотню квитанций Mobil — и на каждой красовалась моя подпись. — Да как он мог?! И зачем?! — воскликнул папа. — Не знаю, — отвечал агент. — Не спросить ли его самого? Так они и поступили. Я начал было отпираться, но не убедил ни того, ни другого. Думал, папа будет вне себя, но он больше недоумевал, чем гневался. — Послушай, Фрэнк, — предложил он, — если скажешь, как ты это сделал и зачем, мы обо всём забудем. Наказывать тебя я не стану, а счета оплачу. Отца я всегда считал своим парнем, за всю жизнь он не солгал мне ни разу, и я тотчас же покаялся: — Это всё девушки, — вздохнул я. — Они творят со мной что-то странное, даже не могу объяснить. Папа со следователем понимающе кивнули, и папа ласково положил руку мне на плечо. — Не огорчайся. Это не в силах объяснить сам Эйнштейн. Но если отец меня простил, то мама решила мне ничего не спускать. Инцидент её искренне огорчил, а всю вину за мои преступления она взвалила на папу. А поскольку официально я по-прежнему находился под её опекой, мать решила избавить меня от пагубного влияния отца. И что хуже, по совету одного из святых отцов из Католического благотворительного общества, к которому она всегда принадлежала, мать упекла меня в частную школу для трудных подростков в Порт-Честере, штат Нью-Йорк, при католическом монастыре. В качестве колонии для малолетних преступников эта школа не выдерживала никакой критики, смахивая более на шикарный летний лагерь бойскаутов, чем на исправительное заведение. |
