Грант обдумал этот вопрос.

— Хотел бы я это знать, — сказал он. — Хотел бы я это знать.

— Ну, ну! — сказал Тэд. — Это, конечно, представляет все в ином свете, не так ли?

— Сегодня утром я долго размышлял над тем, что я, может быть, уже навидался столько тщеславия у преступников, что у меня появилась замешанная на этом мания и что я сделался чересчур подозрителен. С виду Хирон Ллойд безупречен. Даже более того: он достоин восхищения. Он пользуется прекрасной репутацией, у него замечательный вкус, что означает природное чувство меры. И, уж конечно, он достиг столького, что достаточно для удовлетворения наиболее эгоистичной души.

— Но вы думаете… что, однако, что-то не так.

— Ты помнишь того человека в отеле в Мойморе, который пытался обратить тебя в свою веру?

— Угнетенная Шотландия! Маленький субъект в юбке.

— В килте, — машинально сказал Грант. — Так вот, по какой-то причине Ллойд производит на меня такое же впечатление, что и Арчи Броун. Оно нелепое, но необычайно сильное. У них тот же… — он подыскивал подходящее слово.

— Запах.

— Да. Что-то в этом роде. У них одинаковый запах.

После долгого молчания Тэд сказал:

— Господин Грант, вы все еще полагаете, что то, что случилось с Биллом, было несчастным случаем?

— Да, потому что нет ни единого намека на какие-нибудь обстоятельства, что свидетельствовали бы против этого. Однако я полностью готов к тому, чтобы не считать это несчастным случаем, если только для этого будут веские доводы. Ты умеешь мыть окна?

— Умею ли я что?

— Мыть окна.

— Должно быть, я мог бы попробовать, если бы на самом деле пришлось, — сказал Тэд, вытаращив глаза. — А в чем дело?

— Быть может, тебе придется этим заняться, прежде чем мы кончим. Идем заберем эти чемоданы. Надеюсь, в них будет информация, которая нам нужна. Я как раз вспомнил, что Билл забронировал спальное купе до Скоона за неделю.

— Быть может, его покровитель в Шотландии не мог с ним увидеться до четвертого.

— Возможно. Во всяком случае, все его документы и личные вещи будут в одном из этих чемоданов, и я надеюсь, что там будет и дневник.

— Билл не вел дневника!

— Я не имею в виду дневник, я имею в виду что-то вроде: «встреча — Джек-13.15 — навестить — Хоупсов — 19.30».

— Ах, да. Он, наверное, делал записи. В таком случае он записал бы и фамилию возможного покровителя в Лондоне. Друг мой! Может быть, это все, что нам нужно!

— Это будет все, что нам нужно. Если оно там.

Но там ничего не было.

Вообще ничего.

Они начали поиски, ощущая крылья за спиной, с наиболее очевидных мест: с Юстона, аэропорта, Виктории,

— Здравствуйте, инспектор. Чем я могу вам сегодня служить?

— Вы можете помочь моему другу из Америки.

— Да? Билет на поезд в три тридцать?

— Нет, это нам не нужно. Он хотел бы знать, не оставил ли здесь его друг свои чемоданы. Разрешите нам посмотреть. Мы не собираемся ничего трогать. Только посмотрим.

— Ну, смотреть в этой стране пока еще разрешается, господин инспектор, независимо от того, верите ли вы в такую возможность или нет. Очень прошу вас войти.

Так что они входили. Каждый раз они входили. И каждый раз ряды уложенного багажа смотрели на них пренебрежительно и отстранение. Они были такими отстраненными, какими могут быть лишь чужие вещи.

Из мест, где находка наиболее вероятна, они, растратившие свой пыл и обеспокоенные, перешли к местам, в которых чемоданы вряд ли могли быть.