– Знаешь, – он отстраняется под ее разочарованный выдох. Кладет идеальную ножку себе на плечо, пальцы скользят по гладкой коже. – У тебя такие красивые ноги. Просто не могу оторваться.

– Ты садист… – стонет она.

– Нет. Я просто хочу любить тебя всю.

И снова – теперь уже другая нога, правая. Идеально круглая косточка. Узкая изящная щиколотка…

– Витя-я-я, – стонет Надя, – ты… забыл… как это делать?..

– Нет, не забыл. – Он смотрит ей в глаза, там беспомощность и желание, убойный коктейль. Пальцы его гладят атласно нежную кожу бедра. Высоко, очень высоко. Но недостаточно высоко.

– Ну, Ви-и-ик. – Она не выдерживает, подается бедрами вверх.

Он едва не срывается навстречу этому ее яркому, жаркому движению.

– Хочешь?..

– Да-а-а…

– Попроси…

– Пожалуйста, – шепчет Надя абсолютно безропотно. Такая же безвольная, как и он сам недавно. – Пожалуйста, я прошу тебя, Вик, пожалуйста…

Его пальцы сдвигаются на пару сантиметров вверх. Она выгибается и стонет.

К тому моменту, когда он целует ее туда, куда ей хочется больше всего, просто смертельно, ей оказывается достаточным совсем немного. Лишь два прикосновения его губ и языка – и она капитулирует с громким стоном.

– Торопыга, – шепчет он ей на ухо.

Она еще мелко вздрагивает.

– Сам виноват, – чуть слышно выдыхает Надя.

Лежат, обнявшись, волшебно тепло и уютно вдвоем. У нее наконец-то выравнивается дыхание.

– Ну и зачем нам аптека? Ты кончил, я кончила. Презервативы так и не понадобились.

– Еще понадобятся.

– Зачем это?

– Зачем, зачем… – Вик берет ее руку, тянет вниз, прижимает. – Сама догадаешься?

– Маньяк… – вздыхает она довольно.

– Влюбленный в тебя маньяк. Это важное уточнение.

– Вить, ты куда смотришь?

– На твои губы.

– Зачем?

– Я когда представляю… что эти губы… что ты ими… никого… кроме меня… – Он замолкает смущенно.

– Для тебя это так важно? Что ты первый?

– Ну… считай меня придурком… Но… да!

– Ты говоришь, как какой-то… собственник!

– Наверное, я такой и есть.

– Кошмар, – констатирует она. – А скажи-ка мне, товарищ собственник, раз уж у нас речь о цифрах зашла…

– М-м-м?

– А сколько у тебя было?

– А… ну… да неважно это…

– Давай-давай! Я тебе всё честно рассказала!

Вик вздыхает.

– Не помню.

– Как это «не помню»?

– Надь, ну правда… – Он собирается встать с кровати. – Это всё неважно.

– Еще как важно! – Она быстро пресекает его попытку слинять, садится верхом. – Столько их было, что ты даже не помнишь?

– Надюша…

– А ну колись!

– Ну… пятнадцать, может быть. Нет, меньше. Десять… двенадцать.

– Ах, ты!.. – Она ударила его кулачком в грудь. – Ну, ты вообще! Кобель! Вот что за логика – любить одну, а трахать других?

Вик даже не предпринимает попыток защититься от крайне невпечатляющих ударов.