Томас последовал за ней на кухню и невольно встал на ее пути.

– Где это случилось? – спросила Шарлотта.

– В Хайгейте, – сказал он, и она обошла его, чтобы достать кружки.

– В Хайгейте? Это же не твой район.

– Не мой, но они уверены, что это поджог, так что местные полицейские сразу послали за нами.

Шарлотта уже поняла это по запаху дыма и пятнам сажи на его одежде.

– Это дом одного врача, – продолжал Питт. – Тот был на вызове, его позвали к рожающей женщине, причем неожиданно, до срока, но его жена оставалась дома. Она в последний момент отменила поездку в город. И погибла. Сгорела.

Чайник закипел, и Шарлотта плеснула кипятку в заварочный чайничек, заварила чай и поставила его доходить до готовности. Томас наконец уселся, и она села напротив, тихо спросив:

– Молодая?

– Около сорока.

– Как ее звали?

– Клеменси Шоу.

– А это не могло быть несчастным случаем? Ведь все время случается множество пожаров – искра из ничем не прикрытого камина, или кто-то курил сигару и не затушил ее как следует… – Шарлотта разлила чай и придвинула одну из кружек поближе к нему.

– Чтобы огонь занялся на портьерах сразу в четырех разных комнатах, на первом этаже и посреди ночи? – Томас взял свою кружку, отпил и обжег себе язык. И быстро впился зубами в хлеб с джемом.

– Ох! – Шарлотта подумала, как это страшно – проснуться посреди ночи от рева пламени и жара, сразу понять, что это такое, и осознать, что ты заперта в ловушке. И еще более страшно понимать, что кто-то сделал это намеренно, зная, что ты внутри, и имея целью сжечь тебя живьем. Мысль была такой ужасной, что на секунду ей стало плохо.

Питт слишком устал, чтобы это заметить.

– Мы пока что не знаем, кого они хотели погубить – миссис Шоу или ее мужа. – Он снова отпил чаю.

Шарлотта догадалась, что Томас, должно быть, чувствовал то же самое, что и она сама сейчас чувствовала. Он наверняка воображал себе те же самые картины, только более живо: он ведь воочию видел обгоревшие руины, от которых еще исходил жар, дым все еще наполнял воздух, и от него щипало в глазах и в горле.

– Ты уже ничего не можешь сделать нынче, Томас. Ей теперь уже не больно, не стоит так расстраиваться, – тихо и нежно сказала она. – Это же вечная история: всегда кто-то кому-то причиняет боль, но мы не можем взять эту боль на себя. – Шарлотта поднялась на ноги. – Тут ничем не поможешь. – Она погладила мужа по руке. – Я сейчас нагрею воды, и ты можешь вымыться. А потом сразу в постель. Скоро уже утро.

Шарлотта снова занялась глажкой, а когда закончила, стала месить тесто для ежедневной выпечки хлеба. Потом начала было мыть банки для джема, но тут раздался стук в дверь. Грейси отбросила швабру и побежала открывать. Минуту спустя она вернулась, запыхавшись, вся сияя от возбуждения.

– Ох, мэм, это леди Эшворд вернулась… я хочу сказать, миссис Рэдли, она вернулась из свадебного путешествия! И вся такая красивая и счастливая!

И в самом деле, следом за ней вошла Эмили, вся увешанная красивыми пакетами, завернутыми в упаковочную бумагу и перевязанными лентами, – крутящийся водоворот юбок из шумно шелестящей тафты роскошного бледно-зеленого цвета. Она вывалила всё на кухонный стол, не обращая внимания на банки, и обняла Шарлотту, так яростно прижав ее к себе, что та чуть не потеряла равновесие.

– Ох, как же я по тебе соскучилась! – жизнерадостно воскликнула она. – Как здорово снова оказаться в Лондоне! Мне тебе надо очень многое рассказать, я бы просто не вынесла, если бы тебя не оказалось дома.