И тут Торак, хоть и с трудом, понял, что перед ним человеческое лицо — круглое, покрасневшее от мороза, обрамленное опушкой из заиндевевшего меха. Колючий иней сверкал на бровях и на короткой черной бороде. На плоской переносице красовалась темная полоска татуировки, но этот племенной знак Тораку был не известен. Впрочем, ему было все равно, кто перед ним. Больше всего он хотел вернуться назад, в объятия смерти.

Незнакомец сердито на него зарычал и вдруг… вытащил из глазниц свои круглые глазищи.

И Торак понял, что «совиные глаза» — это всего лишь тонкие костяные диски с привязанными к ним кожаными тесемками. Этот человек просто постоянно закрывал глаза такими щитками, чтобы уберечься от снежной слепоты! Затем незнакомец быстро закатал рукав своей парки, вытащил кремневый нож и разрезал вену на своей мощной смуглой руке.

— Пей! — рявкнул он, прижимая ранку к губам Торака.

Сладко-соленая теплая жидкость наполнила рот Торака. Он закашлялся, но кровь проглотил. И тут же почувствовал прилив сил и настоящее, человеческое тепло, а не тот обманчивый жар, вызванный леденящим холодом. Вместе с теплом, правда, пришла и боль. Лицо у него жгло, как огнем. Болело все тело. Казалось, раскаленные иглы прямо-таки впиваются в каждый сустав.

В темноте послышался крик Ренн:

— Оставь меня в покое! Я хочу спать!

Теперь этот человек что-то жевал. Потом выплюнул отвратительный серый к