Я вошёл, дверь за мной сразу же закрылась. В глубине кабинета за огромным дорогим письменным столом сидел мужчина на вид лет сорока пяти. Одарённый — это я сразу отметил. Увидев меня, мужчина встал из-за стола и направился ко мне, дав мне возможность хорошо его разглядеть.

Ростом под два метра, атлетического сложения, в шикарном костюме, с привлекательным, я бы даже сказал, красивым, но при этом очень мужественным лицом, идеальной причёской и приятной широкой улыбкой. Не дежурной улыбкой коммерсанта, а самой настоящей — открытой, радушной. И ко всему этому магии у мужика было, что называется, через край.

Это всё меня очень удивило, особенно улыбка. А хозяин кабинета тем временем подошёл ко мне, протянул правую руку и произнёс:

— Соболев! Родион Савельевич!

— Воронов, Игорь Васильевич! — ответил я, пожимая протянутую мне ладонь.

— Приятно познакомиться, Игорь Васильевич, — сказал Соболев, улыбнулся и добавил: — Присаживайтесь! Чаю? Кофе?

— Благодарю, от кофе не откажусь.

Как ни странно, кофе мне вообще не хотелось, но стало как-то неудобно отказывать столь радушному человеку. Правда радушие это меня уже начало напрягать. Что-то здесь было не так. Но вот что?

Хозяин кабинета вернулся за свой стол, я сел напротив.

— Я тут выяснил, Игорь Васильевич, что вы хотели взять кредит в моём банке? — спросил Соболев.

— Да, Родион Савельевич, — ответил я. — Но к сожалению, ваш кредитный отдел что-то не устроило в нашей заявке.

— Бывает, — улыбнувшись, произнёс банкир. — А сколько вам надо?

— В идеале семьдесят миллионов. Но если вы посчитаете это большим риском, то мы готовы взять и меньшую сумму. Но не меньше сорока.

Сумму в сорок миллионов мы вывели после долгих расчётов. Семьдесят позволяли нам запустить завод и выдохнуть, сорок — запустить и продолжить искать остаток. Меньше сорока — был риск взять кредит, а завод полноценно не запустить. Или запустить, но не обеспечить функционирование.

— Семьдесят — это нормально, — произнёс Соболев. — Это не много. Вы получите эту сумму. Если у вас готовы все документы, то уже на днях.

— Это замечательно, благодарю вас, — сказал я. — Но хотелось бы узнать, на каких условиях?

— На хороших.

Банкир снова улыбнулся, и меня это уже не просто напрягало, а начало раздражать. Возникло ощущение, что он играет со мной в кошки-мышки и чего-то недоговаривает. Впрочем, то, что недоговаривает, было ясно без всяких ощущений.

— Хорошие условия у всех разные, — заметил я. — Хотелось бы уточнить детали.

— Первый год без процентов, а начиная со второго под минимальный — равный ключевой ставке Имперского банка.

— И в чём подвох?

— Нет подвоха.

— Но вы не похожи на того, кто занимается благотворительностью.

— Это не благотворительность. И подвоха здесь действительно нет.

— Родион Савельевич, когда мне говорят, что подвоха нет, я понимаю, что он не просто есть — он такой, что о нём даже вслух предпочитают не говорить.

На это Соболев лишь рассмеялся, чем окончательно перешёл все грани приличия. Я, конечно, для него — пацан желторотый, но всё же я при этом ещё и хозяин большого завода. И пришёл за кредитом под проценты, а не денег на спонсорство выпрашивать. И смех банкира в этой ситуации был крайне неуместен.

— Нет никакого подвоха, Игорь, — произнёс Соболев, в этот раз обратившись ко мне даже без отчества, чем окончательно меня разозлил. — Я просто дам тебе кредит, потому что он тебе нужен. Вернёшь как сможешь.

Ещё и на ты? Это уже походило на какой-то сюрреалистический розыгрыш.

— Не смотри на меня так, — продолжая улыбаться, сказал банкир.