— А тебя как звать то?

— Алешка я, — представился пацан и протянул руку.

— Костя, — принял я его приветствие. Ладонь у парня оказалась на удивление крепкой, жилистой. — Живешь тут что ли?

— Нет, на Бульваре живу, сюда хожу только за солью.

— За какой солью? — не понял я.

— За обычной. Тут же склад раньше был. Не знал, что ли?

— Не знал. А что за склад?

— Да разное всякое, в основном крупы, мука. Растащили правда все. Давно уже растащили. Еще как первые корабли пошли. А вот соль осталась. Много соли. Пойдем покажу.

— Ты погодь.

Я вернулся к пролому в стене, осторожно глянул — далеко ли зверье? Прислушался. Никого не слышно, не видно.

— Да нет их уже, оторвались мы, нормально, в безопасности, — произнес пацан. — Пошли, соль покажу.

— Ты откуда такой… болтливый взялся? И как еще живой по свету ходишь? Слишком ты, пацан, самоуверенный. А вдруг…

— Я знаю.

— Чего знаешь?

— Что яйцеголовых нет.

— Вот так вот просто знаешь и все? — усмехнулся я.

— Да, — коротко ответит тот, шмыгнув веснушчатым носом. — Знаю.

— Смотри-ка какой! Знает он. Ишь…

— Ну так ты идешь соль смотреть или нет?

— А чего мне эта соль? Соль да соль, — я устало вздохнул. Жутко хотелось пить.

Но парень продолжал смотреть на меня таким не детским требовательным взглядом, полным каменной непоколебимости, что к собственному удивлению я сдался.

— Ладно, пошли, — махнул рукой.

Все равно поесть сегодня мне уже не светило.

Место, в которое привел меня пацан, сгодилось бы под укрытие. Обустроить возле запертых железных ворот что-то вроде наблюдательного пункта, поставить пару растяжек, ловушек и сигналок — и вполне себе приличное место получится. В здании перевалочный пункт устроить, для ночевок. И маршруты уже более длинные можно выбирать. К примеру, до Садов смотаться. Или до Кисельного, чем черт не шутит? Хотя, до Кисельного не пойду. Хватило раз. До сих пор по ночам та волосатая жуть снится…

Размышления мои прервал тихий рык. Я молниеносно скинул с плеча автомат, приготовился к бою.

— Расслабься! — рассмеялся пацан, садясь на корточки. — Это же Тузик!

— Какой еще Тузик?

Из кустов выскочила лохматая, вся в колтунах, дворняга, признавшая в пацане своего. А вот на меня животина посмотрела явно с подозрением, и даже угрожающе зарычала.

— Это не враг, — пояснил Алешка, указывая на меня. — Свой. Он спас меня. Понимаешь? Спас.

Пес еще раз тявкнул, вильнул хвостом. Потом высунул язык и лизнул Алешку в щеку, заскулил, словно бы говоря — не бережешь ты совсем себя, братец.

— Охранник здешний! — улыбнулся пацан, почесывая дворнягу за ухом. Та довольно ластилась к парнишке.

— Отсюда не заметно, — язвительно заметил я.

— Да это только кажется, что он такой маленький. А когда надо, знаешь, как тявкает? Один раз даже небольшого яйцеголового отпугнул, представляешь?!

— Да чего ты заливаешь?

— Правда!

— Бред! Яйцеголовые не боятся собак. Вообще никого не боятся. Только летящих в их головы пуль боятся.

— Я не вру. Так и было! Как выскочит, как начнет лаять и в ноги тому кидаться.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласился я.