– То есть я неделю болел?

– Нет. Всего один день.

– А кажется, словно месяц.

– Вчера ты был хуже некуда. Временами бредил.

– Тебе стоило бы заглянуть в мой бред. Не поверишь, что за кошмары.

Стоит ли ему рассказывать о собственном сне? Если это были всего лишь сонные видения, не имеет смысла упоминать о них. Но если нет…

Кейт поежилась. Она полночи пыталась дозвониться до доктора Филдинга. Она не предполагала, что в четыре утра в его офисе кто‑то снимет трубку, но поскольку его домашнего номера не было в справочнике, она раз за разом повторяла свои попытки. Наконец она вытащила свой сотовый – давно уже заблокированный, чтобы пациенты звонили не ей лично, а дежурному по отделению, – набрала 911 и спокойным ровным голосом попросила полицию проверить местожительство доктора Джеймса Филдинга в Миддл‑Виллидж, потому что его телефон не отвечает, и она опасается… ну, не случилось ли с ним чего‑нибудь.

И с тех пор переключалась с одного местного телеканала на другой в поисках хоть какого‑то упоминания об убийстве уважаемого медика. Пока ничего не было. Она молилась, чтобы так было и дальше.

– Не сделаешь ли кофе? – пробормотал Джек.

– Есть только растворимый, но ты должен попить фруктового пунша, чтобы пополнить запасы жидкости…

– Кофе‑е‑е‑е, – заныл Джек, изображая муэдзина, который призывает верующих к молитве. – Кофе‑е‑е‑е.

– Джек…

– Без кофеина у меня раскалывается голова. Дело не в потворстве привычке, а в медицинской необходимости. Кофе‑е‑е‑е!

– Только ради твоих воплей, – засмеялась Кейт, направляясь на кухню. – Хорошо. Сделаю. Только перестань стонать.

– Знаешь что? – сказал Джек из другой комнаты, пока она заливала водой чашку в восемь унций и ставила ее в микроволновую печку. – Жар вызывает у человека сверхчувствительность к внушению. Мне снилась твоя таинственная русская дама.

Русская дама? Что за…

– Ах да. Та, что дала мне твой номер.

– Верно. Мне снилось, что она нанесла мне визит в компании своего большого белого маламута.

Кейт улыбнулась. Собака была именно этой породы – лайка‑маламут. При встрече она не могла определить ее. И вдруг она осознала…

– Джек, я никогда не говорила тебе о маламуте.

– Конечно же говорила. А иначе откуда мне знать о нем?

– Джек, я лично о нем не упоминала. Я не могла вспомнить породу. Так откуда ты узнал?..

– Должно быть, от тебя, потому что визит этой русской мне приснился. Видишь эти четыре засова на входной двери? Без моего разрешения сюда никто не войдет. Значит, узнать я мог только от тебя.

Кейт была уверена, что она этого не говорила, но не стала спорить.

– И что же она тебе сказала? Я имею в виду, во сне.

– Кучу апокалиптических ужасов о вирусе. Типа, что, если я – только я, и никто иной, – не остановлю его, тот мир, что мы знаем, превратится в столпотворение потоков крови, смерти, ненависти, ужаса и тому подобных милых вещей.

Кейт засыпала в большую кружку две ложки растворимого кофе. Ничего общего с тем аграрным коммунальным раем, который показывало ей Единство, хотя та часть, где шла речь о конце этого мира, очень похожа.

– Почему она считает, что ты способен остановить вирус?

– Провалиться мне, если я знаю. Пусть себе ломают голову такие, как Филдинг… и правительственные агентства.

Кейт закрыла глаза и перевела дыхание. Да, именно Филдинг… если он жив.

– Но она сообщила мне еще кое‑что. Тут уж полный бред. Что мы с тобой уже заражены.