— Пока ничего, — отозвалась Зигрид. — Но лучше отойти отсюда подальше. Если эта тварь все-таки заявится, она может не оценить нашего общества.

— Ты права.

Они растолкали инженера, забрались в грузовик и отъехали назад, к перекрестку.

— Похоже, рыбка не клюет на вашего червячка! — хмыкнул Дориан, почесывая тыльной стороной кисти потемневший от небритой щетины подбородок.

Поскольку на его шутку никто не откликнулся, он погрузился в хмурое молчание.

— Сколько у нас остается времени? — поинтересовался Пампкин.

— Часов двенадцать, вряд ли больше, — буркнул инженер.

Словно подтверждая его слова, рядом под давлением потолка рухнуло еще одно здание. Фасады соседних домов один за другим сминались, как декорации из папье-маше, поднимая тучи пыли. Какой-то человек, явно потерявший разум от страха и алкоголя, промчался зигзагами по улице за рулем пожарной машины с длинной выдвижной лестницей, ярко блестевшей в утреннем свете. После очередного, особенно лихого заноса машина остановилась поперек дороги — мотор заклинило, шины дымились. Ничуть не смутившись этим обстоятельством, водитель выскочил из кабины и обежал машину сзади, тут же принявшись дергать какие-то рычаги. Металлическая лестница медленно приподнялась до 70 градусов, распрямляясь и разворачивая одно за другим свои звенья. Перед изумленными глазами Зигрид последнее звено наконец стукнулось о потолок. Мужчина уже лихорадочно карабкался вверх, помогая себе одной только правой рукой — в левой у него была зажата ручка оцинкованного ведра, которое он с усилием тащил за собой вверх. Добравшись до самой верхушки, он сунул руку в ведро и достал из него большую малярную кисть, пропитанную черной краской. Зрелище было настолько абсурдным, что у Зигрид на несколько секунд перехватило дыхание. Стоя на вершине лестницы и почти касаясь макушкой исполинского потолка, незнакомец старательно выводил среди облаков большие расплывающиеся буквы. Девушка невольно вспомнила о мальчишках, которые покрывают граффити заборы и стены зданий. Здесь взрослый мужчина выводил на небе свое имя. Безумие какое-то!

Зигрид огляделась. Скоро от города не останется ничего, кроме груды тщательно размолотых камней и автомобилей, расплющенных в тонкие металлические блины. Но когда потолок вернется в изначальное положение, намалеванное на нем черной краской имя останется, проступая среди облаков, как немое свидетельство. Как обвинение.

Спустя два часа небо опустилось еще на шесть метров. Пампкин испуганно жался к Зигрид. Девушка была бы рада найти для него какие-нибудь ободряющие слова, но вокруг стоял такой грохот, что ей пришлось бы кричать. Город трещал по всем швам, сминаясь и распадаясь на части. Металлические конструкции производственного центра медленно сплющивались, как раздавленные ногой банки из-под газировки. Мясные горы под давлением надвигающегося на них потолка походили на воздушные шары, которые вот-вот лопнут: гладкие, тугие, блестящие. Зигрид смотрела на все это, словно заледенев от ужаса, без единой связной мысли в голове.

Первая гора мяса взорвалась, забрызгав все кровью и ошметками органики в радиусе пятисот метров. Пампкин и Зигрид оказались перепачканы с ног до головы. Даже дорожное полотно стало алым, как будто и оно тоже истекало кровью.

— Во имя всех богов галактики! — заворчала девушка. — Вот вам и пожалуйста, дождь из гамбургеров!

Теперь небо нависало над ними всего в шести-восьми метрах, и ощущение удушья стало почти невыносимым. Оскальзываясь на липком асфальте, они бросились к грузовику. Дориан открыл им дверцу кабины. Он был бледен, вокруг глаз темнели круги. Зигрид и Пампкин рухнули на сиденья, не в силах связать и двух слов.

— По-моему, уже пора, — хрипло сказал инженер, шаря в нагрудном кармане рубашки.