Он вышел на улицу, не понимая хорошенько, куда идет. Только бы из дому — его не радовала предсвадебная суета и разговоры про свадьбу. Даже обрадовался, когда его окликнули. В синем квадрате калитки, как в синей рамке, уперев руки в боки, стоял Яков Неделя, бывший колхозный бухгалтер. Работал он и при Греке, два года назад вышел на пенсию. Только сейчас Василь Федорович отметил, что бывший бухгалтер как бы выпал из его памяти. Сосед, а даже не встречались.

Небось эти же самые мысли посетили и Неделю.

— Хоть бы зашел когда, Василь Федорович, поглядел, как живут пенсионеры. Может, им какая помощь потребна, может, чего не хватает. Надо же по-соседски: вась-вась.

— Да все хлопоты, — ответил он и поздоровался с Неделей за руку. — Вы-то небось бездельничаете? — И шагнул в калитку.

Он недолюбливал Неделю неизвестно за что, за мелочи, и теперь подумал, что нельзя из случайного наблюдения делать выводы о человеке, вычеркивать его из памяти, что, наверно, он горько ошибся. Неделя — человек культурный и умный, одних газет, как говорил почтарь, выписывает четыре, вывел новый сорт крыжовника, которым в их части села засажены сады. А заноза застряла в Грековой памяти года три назад. Шел он весной по улице, остановился на этом вот самом месте, кого-то поджидая, а Неделя как раз огород полол. Натыкаясь на камень или черепок, воровато оглянувшись, перебрасывал их через забор к соседям. Что Неделя засыпал всякие инстанции заявлениями, на это Грек внимания не обращал: кто в наше время не пишет. А эти камешки почему-то зацепили.

— Ну, так какая вам нужна помощь?

И только теперь заметил под вишней столик, а за ним Родиона Голуба — Тромбу, своего заядлого врага. На столе высилась бутылка водки, рюмки, закуски в обливных мисках. Неделя не мог не знать, что Грек воюет с Голубом, значит, пригласил нарочно, для цирка на дому.

Поздоровался Грек с Голубом сдержанно, не подавая руки.

— Какая помощь? А такая… что я ни в чьей помощи не нуждаюсь. Об этом и хотел оповестить и показать, как трудящие люди живут.

— Видим, как живут.

Родион Голуб хитро усмехнулся. Не ожидая приглашения, допил рюмку, закусил квашеным яблоком — оно прямо хрустнуло у него на зубах — и вдруг ни к селу ни к городу спросил:

— Товарищ председатель, какому мужику вы больше верите, сытому или голодному?

— Не понимаю, к чему это? — развел руками Грек. — Сытому или голодному?

— Смотрите в корень.

— Корень чего?

— Жизни.

— Кушай, Родион, кушай, — подчеркнуто угощал Неделя. — Угощайся. В корень смотришь.

Василь Федорович прощупал оппонента острым взглядом, он понял ход мысли Голуба, его охватило любопытство, решил уточнить:

— Какому или у какого?

Голуб подумал.

— Можно и так. Но и еще так — верите или не верите? В принципе.

— Я верю, — твердо сказал Грек.

— Ну и… сколько разов обманывались?

— А надо ли жить, если не верить?

— Живут же. Сами видите Еще и как сладко. Правда, не все.

Они вышли на улицу, оставив во дворе обиженного, недоумевающего хозяина. Грек прищурился и спросил:

— Не разберу я тебя, Родион. Ты какой-то…

— Какой?

— Как это… ну… рыба-колюшка — наконец нашел он слово. — Завелись было в нашем пруду. Такая маленькая, а плавники — как иголки. Ни щука ее не берет, ни окунь.

— Вот-вот, — почему-то обрадовался Тромба.