А иной раз ему казалось, что носить одежду — это самое что ни на есть его дело. Дизайнеры постарались сделать его, как, впрочем, и остальных роботов, по возможности во всем похожим на людей: две ноги, две руки, овальной формы голова на тонкой шее. И не то чтобы дизайнеров «Ю. С. Роботс» на это толкала некая необходимость. Они могли бы придать ему любую внешность, лишь бы хорошо функционировал: поставить колеса вместо ног, снабдить шестью ногами вместо двух, приставить прямо к туловищу вращающуюся сенсорную «будку» вместо головы с двумя глазами. Но нет — они создали его по своему образу и подобию. Потому что лучшим способом преодолеть глубоко сидевший страх перед разумными машинами у людей первые же роботехники сочли создание роботов, наиболее близких им по форме.

А раз так — почему бы ему не носить одежду, как люди? Это же сделает его еще более похожим на людей, не так ли?

Но в любом случае Эндрю хотел носить одежду.

Это казалось ему символом его статуса легально признанного свободного робота.

Но, конечно, далеко не все признавали Эндрю свободным, несмотря на юридическое подтверждение его статуса. Для многих людей сочетание слов «свободный робот» было столь же бессмысленно, как, например, «сухая вода» или «светлая тьма». По самой сути своей Эндрю не мог обижаться на людей, но он ощущал, как затрудняются — замедляются и встречают сопротивление мыслительные процессы всякий раз, когда он сталкивается с чьим-либо нежеланием признавать его с таким трудом завоеванный в суде статус. Он понимал, что, когда он появляется у всех на глазах одетым, он рискует нажить себе врагов в лице таких несогласных. И он старался соблюдать осторожность.

Но не только враждебно настроенным к нему людям не нравилось ношение им одежды. Даже человек, больше всех на свете любивший его — Маленькая Мисс, — была шокирована и, как подозревал Эндрю, встревожена этим. Эндрю понял это сразу. Как и ее сын Джордж, Маленькая Мисс постаралась скрыть свой испуг и неловкость при виде одетого Эндрю. Но, как и Джорджу, это ей не удалось.

Да, Маленькая Мисс постарела, и, как большинству стариков, ей стало трудно отказываться от сложившихся привычек. Возможно, ей просто хотелось видеть его таким, каким она знала его с самого раннего возраста. Но не исключено, что в глубине души она верила, что роботы — все роботы, и даже Эндрю в их числе, — должны иметь внешность машин, чем они и были в действительности, и не должны одеваться подобно людям.

Эндрю догадывался, что, спроси он об этом Маленькую Мисс, она будет отрицать это, даже гневаться. Но у него и не было намерения задавать ей такие вопросы. Он просто не одевался при посещениях Маленькой Мисс или надевал минимум одежды.

Но Маленькая Мисс не так уж часто бывала теперь у него; ей перевалило за семьдесят — и далеко за семьдесят, — она стала совсем худенькой и боялась простуды, и даже мягкий климат Северной Калифорнии большую часть года казался ей слишком суровым. Ее муж умер несколько лет назад, и с тех пор много времени Маленькая Мисс проводила в путешествиях по тропическим странам: Гавайям, Австралии, Египту, теплым районам Южной Америки и так далее! В Калифорнию она возвращалась редко — раз или два в год — встретиться с Джорджем, его семьей и, конечно, с Эндрю.

Как-то раз после ее очередного визита Джордж пришел в дом Эндрю и горестно пожаловался ему:

— Знаешь, Эндрю, она-таки наконец достала меня. В будущем году я собираюсь баллотироваться в Законодательное собрание. Ведь она не оставит меня в покое, пока я не сделаю этого. Уверен — ты знаешь, что в нашей семье и Первый, и Второй, и Третий Законы состоят в том, что никто не смеет перечить Аманде Чарни. И вот перед тобой — кандидат в депутаты. Если ее послушать — это моя судьба, по наследству. Куда дед, туда и внук — вот ее решение.