|
Пирог был сладким и жирным. И внезапно Иоэля захлестнула волна гнева. Не шевельнувшись в кресле, он внутренне заметался и начал рваться, как рыба, проглотившая наживку и почувствовавшая, что крючок вонзился в плоть. Зримо представил он Бангкок, окутанный горячими испарениями. Время летних муссонов, теплых и липких дождей. Буйная тропическая растительность, разбухшая от бродящих в ней ядовитых соков. Буйвол, разлегшийся в грязи посреди переулка. Слон, которого впрягли в повозку, нагруженную бамбуком. Попугаи на верхушках деревьев и маленькие длиннохвостые обезьянки, прыгающие и гримасничающие. Нищие окраины с деревянными хибарками, лужами нечистот посреди узких улочек. Толстые лианы. Стаи летучих мышей, появившиеся еще до того, как угасли последние отблески дня. Крокодил, высунувший голову из воды канала. Раскаленный воздух, сотрясаемый жужжанием миллионов насекомых. Гигантские фикусы, магнолия, рододендрон, ризофоры в утренних туманах. Купы деревьев, похожих на китайскую сирень. Подлесок, кишащий прожорливым зверьем. Плантации бананов, риса и сахарного тростника, проступающие из розовой жижи на затопленных сточными водами пространствах. И над всем — знойные мутные испарения…
Там ждут его прохладные пальцы. Если поддастся и пойдет, возможно, не вернется никогда. Не подчинится приказу — опоздает. Медленно, с особой осторожностью поставил он тарелку с пирогом на ручку плетеного кресла и, поднимаясь, сказал: — Ладно. Я подумал. Ответ отрицательный. — Только в виде особого исключения, — Патрон произносил слова с подчеркнутой, отмеренной вежливостью, и Иоэль отметил про себя, что его французский акцент несколько усиливается, но остается почти незаметным. — Только в виде особого исключения. И вопреки моим намерениям. — Он покачал головой, словно сожалея, что искривленного уже не выпрямить. — Я подожду, — он бросил взгляд на часы, — еще двадцать четыре часа я буду ждать разумного ответа. Кстати, у тебя случайно нет объяснения: в чем проблема? — Это личное, — ответил Иоэль, пытаясь вырвать крючок, впившийся в плоть. И справился с этим. — Преодолей. Мы тебе поможем. А теперь отправляйся прямо домой, нигде по пути не задерживаясь. Завтра в одиннадцать утра, — он вновь перевел взгляд на часы, — в одиннадцать десять я позвоню. И пошлю кого-нибудь за тобой, чтобы привезли на рабочую встречу в оперативном отделе. В среду на рассвете ты отправишься в путь. Акробат отвечает за твой «запуск». Уверен, вместе вы будете великолепны. Как всегда. Осташинский, извинишься как положено? И еще ты должен покончить с пирогом, с которым так и не справился Иоэль… До свидания. Будь осторожен в пути. А Нете не забудь передать тоску стареющего сердца.
XXV
Однако Патрон решил не ждать до следующего утра. В тот же день, под вечер, в Рамат-Лотане появился его «рено». Дважды объехал Патрон переулок, дважды проверил каждую дверцу — хорошо ли заперта — и лишь после этого ступил на дорожку, ведущую в сад. Иоэль был там. Обнаженный до пояса, вспотевший, толкал перед собой грохочущую газонокосилку. Ее рев заглушал слова, и потому он рукой сделал знак гостю: «Подожди минуту, осталось чуть-чуть…» Гость же со своей стороны указал ему пальцем: «Выключи!» Иоэль — в силу двадцатитрехлетней привычки — подчинился и выключил. И внезапно опустилась тишина. — Я приехал, чтобы решить твою личную проблему. На которую ты намекал. Если проблема — это Нета… — Прошу прощения, — прервал Иоэль, мгновенно ощутив (весь его опыт говорил за это) значение наступившей минуты: сейчас, и только сейчас, все должно решиться. — Прошу прощения. Жаль понапрасну растрачивать наше с вами время. Потому что я не еду — окончательно и бесповоротно. |
