— Алеша, подойди, — говорит он мне.

Я вскакиваю на ноги, подбегаю к папе. Мне ужасно интересно, что же он хочет показать. Я чувствую себя причастным к тайне и мне от этого очень здорово. Будто выпил лимонада, который смешно щекочет нос.

— Смотри. Здесь я и мой товарищ. Его зовут Павел. Сейчас он…

Папа снова замолкает. Мне кажется, ему сложно говорить. Я не понимаю, почему. Все ведь так хорошо. Сегодня день был просто замечательный. Мы снова много гуляли. Мы вообще в последнее время много гуляем. Но папа будто душит в себе что-то. Он так произносит слова, словно ему больно. А я знаю, что это не так. У папы ничего не болит. Вот он, стоит. Как всегда уверенный и сильный.

— В общем, сейчас он далеко. Но… запомни, пожалуйста, Павел честный человек. Я доверяю ему, как себе. Так вот… Единственный, кому ты можешь рассказать эту историю, про поход в банк, про часы, про рисунок, это Павел. Мы служили вместе. Скорее всего… — папа громко сглатывает слюну. Я знаю его эту привычку. Обычно он так делает, если волнуется. — Скорее всего вы встретитесь достаточно скоро. Через несколько дней мы поедем в Советский Союз. И… Возможно… Не обязательно, но я думаю, что так и будет… Обстоятельства подтолкнут Павла разыскать тебя. Он точно будет искать, когда узнает… Нет!

Папа вдруг резко меняется. Он больше не выглядит удручённым. Он внезапно становится очень веселым.

— Нет… — повторяет он. — Я накручиваю себя. Все будет хорошо. Это просто рабочий момент. Меня просто вызвали из-за необходимости скоординировать работу… Но на всякий случай имей в виду. Ты должен хорошо запомнить этого человека.

Папа протягивает мне фотографию. Я беру ее осторожно в руки. Все, что касается папиной жизни кажется мне очень важным и немного загадочным. А еще я ужасно, ужасно рад, что он настолько серьёзно ко мне относится. Потому, что я — мужчина. Да. Я самый настоящий мужчина и я могу принимать участие в мужских делах.

Смотрю на снимок. Там двое парней стоят, вытянувшись по струнке. Как стойкий оловянный солдатик из сказки. Они одеты в военную форму. Мне так кажется. Фотография очень плохая. Судя по тому, что папа там совсем не такой как сейчас, наверное ее сделали давно. Наверное, тогда не было хороших фотографий. Но, конечно, папу я на ней узнаю сразу. Человек, который стоит рядом с ним весело улыбается фотографу. И папа тоже улыбается. Они вообще оба весёлые и довольные.

— Это были такие времена… — папин голос звучит сверху, прямо над моей головой, потому что он, конечно же, выше меня. — Мы верили в светлое будущее. Думали, будем строить новый мир. Мир общего счастья, равноправия и благоденствия… Но… Июнь показал, что мы строим счастье не в рамках общего его понимания, а лишь в тех границах, которые нам укажут. Столько людей убили без вины…

Папа качает головой. Он вдруг становится сильно расстроенным. У меня почему-то появляется страх. Ничего не происходит ужасного, но меня пугает папин голос. Вернее, его интонации. Однако я молчу, не говорю ни слова. Не задаю вопросов. Мне кажется папа сейчас беседует не со мной. Он словно рассуждает вслух о чем-то важном для себя самого.

— Ну, да, товарищ Войков. Я понимаю. Однако, зачем вот так? Огульно, не разбираясь убивать людей только за их кровь…

Папа в который раз замолкает. Потом я чувствую, как его ладонь ложится мне на голову.

— Алеша, посмотри внимательно на фотографию. Запомни этого человека.

Я послушно пялюсь на снимок. Но мне уже не весело. Я уже не чувствую себя важным.