Никогда раньше я не называла ее по имени, и сменив «мать» на «Мириам», я почувствовала, как баланс сил склонился в мою сторону.

— Тебе доставляет удовольствие грубить по мелочам, да?

— Ой, я тебя умоляю. Давай не будем начинать.

— Этого я в человеке не понимаю, — произнесла она своим «я-сама-рассудительность» тоном. —Я стараюсь, но не могу. Объясни мне. Откуда идет твоя недоброжелательность? Как мне с ней справляться?

— Послушай, давай поедем. Отвези меня в клинику, чтобы мы могли сделать наше дело.

— Только после разговора.

— О господи! Какого черта ты от меня хочешь? Если ты ждешь, что я поцелую твою руку, как делают все эти придурки, в жизнь которых ты вмешиваешься, то этого не будет.

— Все эти придурки… — задумчиво проговорила она, а потом произнесла: — Оливия. Дорогая моя. — Раздался шорох, и я поняла, что она повернулась ко мне. Я прекрасно представляла себе выражение ее лица по ее тону и выбору слов. «Дорогая моя» означало, что я дала ей повод изобразить понимание и сопутствующее ему сочувствие. От слов «дорогая моя» меня бросило в дрожь, и баланс сил ловко переместился на ее сторону. Она сказала: — Оливия, ты сделала это из-за меня?

— Не обольщайся.

— Из-за моих проектов, карьеры, моих… — Она коснулась моего плеча. — Ты думала, что я тебя не люблю? Дорогая, ты пыталась…

— Боже! Может, заткнешься и поедешь?! Хоть на это ты способна? Можешь ехать и смотреть на дорогу и убрать от меня свои липкие руки?

Через мгновение, дав моим словам раствориться в воздухе и порезонировать в машине для максимального эффекта, она проговорила: «Да, конечно», — и я поняла, что снова сыграла по ее правилам. Я позволила ей почувствовать себя оскорбленной стороной.

С моей матерью всегда было так. Только думаешь, что одержала верх, как она быстренько возвращает тебя на землю.

Когда мы добрались до клиники и заполнили документы, сама процедура не заняла много времени. Немножко поскребли, немножко отсосали, и неудобство исчезло из нашей жизни. После я лежала в узкой белой комнате на узкой белой кровати и думала о том, чего от меня ждала мать. Без сомнения, плача и скрежета зубовного. Сожаления. Чувства вины. Любого свидетельства того, что я Усвоила Урок. Плана на будущее. Но что бы это ни было, я не собиралась идти на поводу у этой суки.

Два дня я провела в клинике из-за легкого кровотечения и инфекции, которые не понравились докторам. Они хотели продержать меня неделю, но меня это не устраивало. Я выписалась и поехала домой на такси. Мать встретила меня в дверях. В одной руке она держала авторучку, в другой — светло-желтый конверт, на кончике носа сидели очки для чтения.

— Оливия, да что это, в самом деле… — начала она. — Врач сказал мне, что…

— Мне нужны деньги заплатить за такси, — перебила я и, оставив ее разбираться, прошла в столовую и налила себе выпить. Я стояла у серванта и серьезно размышляла, что буду делать дальше. Не с жизнью, с вечером.

Я залпом выпила джин. Налила еще. Услышала, как закрылась входная дверь. Шаги матери прощелкали по коридору и затихли на пороге столовой. Обращалась она к моей спине.

— Врач сказал, что у тебя было кровотечение.

Инфекция.

— Все под контролем. — Я болтнула джин в стакане.

— Оливия, мне бы хотелось, чтобы ты знала: я не приезжала проведать тебя, поскольку ты ясно дала понять, что не хочешь меня там видеть.

— Правильно, Мириам. — Постукивая ногтем по стакану, я заметила, что звук становится насыщеннее по мере моего продвижения снизу вверх, а не наоборот, как можно было ожидать.