Он встал и через горы отходов побрел к телефону. По дороге тошнота скрутила так, что его отбросило через узкую прихожую трейлера в уборную, где он рухнул на пол и блевал в унитаз, пока не отрубился. Сквозняк называл это «поговорить с Рыгиной по Большому Белому Телефону». Только звонок на этот раз был междугородный.

Минут через пять придя в себя, Роберт отыскал телефон. Попасть по нужным кнопкам казалось нечеловеческой задачей. Почему они расползаются из-под пальцев? Наконец, соединилось, трубку сняли после первого гудка.

— Дженни, милая, прости меня. Можно, я…

— Спасибо, что дозвонились до «Пиццы на Колесиках». Мы открываемся в одиннадцать утра, доставка начинается в четыре часа дня. Зачем готовить самим, когда можно…

Роберт повесил трубку. Он набрал тот, что написан на липучке Сквозняка с экстренными номерами. После новой погони за кнопками удалось придавить их одну за другой. Это как по тарелочкам стрелять — поймать в прицел, проследить путь и бабахнуть.

— Алло? — Голос Дженни звучал очень сонно.

— Милая, прости меня. Я никогда так больше не буду. Можно, я вернусь домой?

— Роберт? Который час?

Он немного подумал и ответил наугад:

— Полдень?

— Сейчас пять утра, Роберт. Я спала всего час, Роберт. У соседей всю ночь лаяли собаки. Я еще не готова разговаривать с тобой. До свиданья, Роберт.

— Но, Дженни, как ты могла? Тебе ведь пустыни совсем не нравятся. И ты знаешь, что я терпеть не могу соленые крекеры.

— Ты пьян, Роберт.

— Кто этот парень, Дженни? Что есть у него и чего нет у меня?

— Нет никакого другого парня, Роберт. Я тебе уже вчера говорила. Я просто больше не могу с тобой жить. Мне кажется, я больше тебя не люблю.

— А кого ты любишь? Кого?

— Себя, Роберт. Я делаю это все ради себя. И теперь ради себя я положу трубку. Скажи мне «До свиданья», чтобы не выглядело, будто я тебе нахамила.

— Но, Дженни…

— Все кончено. Живи как знаешь, Роберт. Я кладу трубку. До свидания.

— Но… — Она повесила трубку. — Так никто не живет, — сообщил Роберт коротким гудкам.

Живи как знаешь. Ладно, хоть какой-то план. Он вычистит эту конюшню и вычистит всю свою жизнь. Больше никогда не притронется к бутылке. Все изменится. Скоро она начнет вспоминать, какой он замечательный. Но сначала скорей в уборную — ему опять звонит Рыгина.

Детектор дыма визжал, как ягненок в «испанском сапоге». Роберт, снова лежавший на тахте, натянул на голову подушку: интересно, почему Сквозняк не оснастит эту дурацкую штуку выключателем? Потом раздался грохот: звонили в дверь, а не с потолка.

— Сквозняк, к тебе пришли! — заорал Роберт из-под подушки.

Грохот не смолкал. Он сполз с тахты и по мусору добрел до двери.

— Потише, а? Иду уже, иду.

Роберт распахнул дверь: человек на крыльце занес кулак, чтобы садануть еще раз. Остролицый латинос в костюме из мятого шелка. Волосы зализаны назад, хвост перевязан черной шелковой ленточкой. На дорожке Роберт заметил «БМВ» последней модели.

— Черт. Свидетели Иеговы, должно быть, неплохо зарабатывают.

Но латиноса его юмор не позабавил.

— Мне нужно поговорить со Сквозняком.

В этот момент Роберт понял, что стоит голышом, и подобрал с пола пустую бутылку из-под вина прикрыть причинное место.

— Заходите, — сказал он, отступая назад. — Сейчас гляну, проснулся он или нет.

Латинос вошел. Роберт проковылял по узкой прихожей к комнате Сквозняка и постучал в дверь.

— Сквозняк, тут к тебе какой-то папик.