Судья - это каратель; при Сталине отчеты судей так и назывались - «Отчеты о карательной политике». Карая, судья карой обязан выполнить волю государства и предотвратить карой преступления.

А определять наказание, которые останавливают преступление, - это дело не судей, а общества. Судья в этом смысле, как и палач, всего лишь каратель, он приказывает палачу применить к виновному ту кару, которую для этого виновного определило общество, а палач эту кару исполняет. Это массовое сумасшествие - считать, что «справедливость является первейшим условием правосудия», имея при этом в виду под справедливостью наказание преступников. К правосудию понятие справедливости относится только в одном случае: приговор суда правосуден, основан на объективных обстоятельствах дела - это справедливо; мерзавцы - судьи вынесли заведомо неправосудный приговор или ошиблись - это несправедливо. В остальном справедливо только то, что останавливает преступления. Ни о какой справедливости наказаний и речи быть не может, поскольку государство с преступниками никаких договоров не заключает. А по отношению к обществу справедливо только то, что предотвращает преступление, все остальное - несправедливо. Как можно говорить о справедливости к людям, о справедливых законах и порядках, о гуманизме, если общество в счастливом единении обжирают с одной стороны преступники, а с другой - судьи? Как можно говорить о справедливости наказаний, если при этих наказаниях преступность только растет?

Наказание - не месть. Мы рассматриваем наказание исключительно как способ предотвращения преступлений. И рассматривать наказание мы будем не само по себе, а исключительно лишь с точки зрения - остановит ли это наказание преступность или нет.

Первейшим условием правосудия является выявление виновного и исключение объявления невиновного виновным. А как покарать виновного, определяет общество, закон, принятый обществом. Судье дается некоторая свобода в изменении наказания в отношении каждого конкретного виновного, и только.

Тюремное заключение в качестве наказания выдумали, безусловно, теоретические гуманисты. Ничего более издевательского для человека придумать нельзя. Положим, этот преступник -  серийный убийца и ему в обществе нельзя жить. Так давайте его убьем, ведь это будет милосердно не только по отношению к обществу, но и к нему самому. Он же не вечен и все равно когда-нибудь сдохнет, зачем же ему продлять агонию и мучить содержанием в клетке? С другой стороны, врожденных преступников нет, каждый преступник начинает с того, что оступается. И обществу невыгодно, чтобы этот оступившийся прочно стал на преступную тропу, да и негуманно это - силами общества способствовать формированию преступников. А что делает общество? Оно оступившегося изымает из среды честных людей и на несколько лет помещает в среду преступников! А зачем? Чтобы он превратился из случайно оступившегося в закоренелого преступника?

Что дает обществу и оступившемуся человеку наше «гуманное и справедливое» наказание лишением свободы общения с честными людьми и навязыванием общения с преступниками? Становились  бы оступившиеся подростки, например,  закоренелыми преступниками, если бы им не условный срок для начала давали, а по приговору общинного судьи сельский участковый дал бы им для первого раза 25 плетей? А в случае повторения - 100 плетей с раскладкой на 4 месяца? Это бы их унизило? Нам от преступников надо добиться покорности человеческой морали, как же их не бить? Нет в этом ничего унизительного.

Говоря о наказаниях, имеется  в виду не будущий коммунизм - там останутся только преступления по неосторожности, неумышленные. Речь идет об обществе перехода к коммунизму, когда умышленные преступники все еще будут. Выглядеть это будет так.

Жители  общины попросят наиболее уважаемого человека стать судьей и ликвидировать в общине преступность.