Манька. Непонятно зачем проснувшийся старик, негнущимися пальцами достал из под подушки потрёпанный томик "Дракулы" и, плотоядно облизнувшись, открыл на тринадцатой странице.

Костлявые бабкины пальцы тискали, царапали твёрдые Славкины ягодицы, оставляя за собой тонкие глубокие царапины. Он почувствовал, как по ногам заструилась что-то тёплое. Старуха облизала пальцы, при этом расточительно уронив на простыню несколько капель.

Петька же окончательно съехал с катушек. Заскакал по палате, заламывая руки и рвя на себе волосы. Притормозив на минутку, он вдруг кинулся к кровати и припал губами к этим красным солоноватым пятнышкам. Но, так как их было не много, он, следуя за старухиными руками, вдруг впился зубами в податливую плоть.

"Не поцелуй, однако". - Взвыл Славка.

Ему почудилось, что он, будто после хорошего "прихода" летит над городом, за три года ставшим родным. Маленькие деревянные домики сверху казались похожими на игрушечные. Так хорошо, так легко и красиво...

Вдруг он потяжелел и камнем понёсся вниз.

"Во гады. Гнилую дурь подсунули". - Возмутился разум, попавший в узы

гравитации.

Домики разбежались в стороны, открывая бездонный провал. С рваных его краёв торчали, будто только что выдернутые кем-то из земли корни деревьев, вздыбленные пласты разломанного асфальта, и туда его затягивало, как в воронку. Извернувшись, уцепилась за длинный корень, и повис.

"Помогите!" - хотел крикнуть он, но рот не открывался. Получилось мычание.

Скоро почудилось, что кроме них в палате есть кто-то ещё. Собравшись с силами, он начал карабкаться и выбрался наверх. Голос стал громче, он шёл из деревянной хибары, что была неподалёку, и притягивал к себе. Он пополз вперёд - подняться на ноги не было сил.

Вот, уже внутри.

Дедок, тот самый старый маразматик из его отделения, стоит у порога,

только сейчас в глазах его светится застарелая ненависть.

- Ах ты, карга старая... - В остервенении он лупил томиком "Дракулы" по бабкиной голове. Сколько раз было говорено - Это моя территория. Проваливай в свой Урюпинск, там и живи.

Мир схлопнулся в линию.

Он тотчас прозрел. И остолбенел от ужаса. Ещё бы - с левой ягодицы прямо Петьке в рот стекали алые струйки. Старуха давила своей костлявой рукой, и ручейки становились толще... Да ещё дед этот, видно решив, что опоздает, вонзил клыки в правую половину жопы.

Не в силах справится с происходящим, Славка непроизвольно дёрнулся и

оглушительно Пёрднул.

Не выдержавшие газовой атаки дегустаторы враз, закашлявшись, отпрянули от Славкиной филейной части. Петька от неожиданности снова повалился на пол, а Старик жутко захохотал.

Проведя по заднице рукой, Славка почувствовал, что ранки зарубцевались. А остатки алых ручейков проворно слизала бабка, зыркая при этом глазами и корча рожи.

Затем веки её медленно, как бы с неохотой, закрылись. Черты заострились: нос стал ещё длинней, подбородок теперь торчал кверху... Она сложила руки на груди и сделалась недвижной, похожей на мумию, виденную в музее.

Славка застегнул штаны и без страха дотронулся до её лица. Бабка была

холодна, как вчерашний мертвец и черства, будто хлеб позавчерашний.

Петька мирно и безмятежно - когда успел! - спал на полу. Славка пнул его ногой в бок и, переступив через бывшего друга, шагнул прочь.

- Ты куда это? - Донёсся до него Петькин голос. - И что это за дед?

- Тут и самому жрать нечего. - Бубнил себе под нос старикан, отползая к дверям. А ещё эта дура старая...

- Дед припёрся на обед. - Улыбнулся Славка. - Смотри, кажись, бабуля концы отдала. Ничего, она не жилец была, я точно знаю. Ты что, не помнишь, как меня сюда притащил?

- Не-ет.