|
А всего личного состава в ней набиралось чуть больше полутора десятков, точнее восемнадцать человек. Семнадцать отказников не поехавших воевать в Чечню: семнадцать индивидуумов, всеми правдами и неправдами оставшихся дослуживать свой срок здесь, в части. Одного взгляда Сергею хватило, чтобы составить общий портрет стоявших перед ним солдат. Нарочитая развязность, скрывающая под собой глубоко угнездившийся в душе комплекс неполноценности. Остаться в пункте постоянной дислокации, когда все бывшие друзья уехали, и теперь придумывать, дурачить самих себя тысячами отговорок, оправданий, причин, но в душе всё же понимая слабость собственной воли, не сумевшей преодолеть естественного страха. Одним словом, в роте собрались солдаты, побеждённые собственной трусостью, в какие бы одежды не рядились их оправдания.
— «Да, — подумал Ефимов, — непросто будет «бороться» с коллективом, всей своей трусливой душонкой пытающихся доказать обратное. Ничего, справимся. Главное, не забыть старый постулат: «Либо ты затягиваешь гайки и ставишь личный состав на место, либо они садятся тебе на голову». — Становись! — личняк лениво начал выравниваться по одной линии, всем своим видом выражая презрение к вновь прибывшему прапору, правда, не решаясь противостоять в открытую. Они тоже пока ещё присматривались. Нарываться вслепую не хотелось никому. «Что ж, всё будет не так просто, — пытаясь оставаться бесстрастным, по-прежнему размышлял Ефимов. — Ничего, справимся. Это не коллектив, а всего лишь разношёрстная стая, которая при первой же серьёзной встряске развалиться на отдельные разбегающиеся по разным щелям единицы». Пока он таким образом рассуждал, появился ротный. Толпа заволновалась. Следом за Лаврентьевым из канцелярии подтянулись два весьма раздолбайского вида старших лейтенанта. Отсутствие вышестоящего (батальонного) начальства накладывало свой отпечаток и на них. Команду «Смирно» никто не подал. — Григорий, — представился первый и Сергей пожалел, что сначала не заглянул в канцелярию. Теперь же процедура знакомства происходила на виду всего личного состава, а Ефимову почему-то этого не хотелось. — Аркадий, — поздоровался второй. — Сергей, — пришлось представиться и Ефимову. Рукопожатие офицеров было крепким, по-настоящему мужским. — Становись, — скомандовал поздоровавшись с Ефимовым ротный, — равняйсь, смирно. Вольно. Общебригадного построения не будет. Так что Саликов, — он повернулся в сторону первым подошедшего старшего лейтенанта, — берёшь пятерых и дуешь на территорию. Ты, Аркадий, — он кивнул в сторону второго, — с командой из шести человек убываешь в распоряжение начвеща. — Понял, — кивнул тот. — А Вы, товарищ старший прапорщик, — продолжал ротный, — берёте оставшихся и прямиком в первый учебный корпус. ??? — Ефимов вопросительно вздёрнул подбородок. — Красное здание, — небрежно отмахнулся майор. — Калинин, — Ефимов увидел, как во второй шеренге зашевелился вчерашний сержант, — остаёшься в казарме руководить нарядом. Порядок на тебе. Понял? — Так точно, — лениво отозвался сержант, всем своим видом стараясь показать собственную независимость. — И не дай бог если будет как вчера… Ефимов не знал, что было вчера, но по едва заменой ухмылке Калинина понял, что угроз ротного он не слишком-то и боится.
Весь день прошёл в бесконечных работах. Перерыв на обед принёс мелкую неприятность: стоимость блюд в офицерской столовой оказалась неоправданно высокой. |
