Я сделал вид, что ничего не заметил, но не думаю, что мне поверили. Ну и дхарр с ними, я самодостаточная личность и не нуждаюсь в одобрении окружающих, которые слишком много о себе возомнили.

    Узкие улочки всегда вызывали у меня вполне объяснимую брезгливость: люди, существа, не отличающиеся особой чистоплотностью, использовали мостовые (если они, конечно, имелись в наличии) в качестве выгребных ям, на которые места постоянно не хватало, так что слезать с лошади было чревато изгваздыванием сапог в такой гадости, что даже думать противно! Все, кроме Эрта (человек как-никак!), кривились и украдкой зажимали носы, особенно эльфы, которые привыкли к более тонким ароматам. Даже я, который в своей жизни много чего нюхал, думал, что меня рано или поздно вывернет прямо на изгаженную мостовую.

    – Эрт, остановимся в городе или поедем дальше? – с плохо скрываемой брезгливостью поинтересовался Айэллери.

    – Останавливаться не будем, – ответил рыцарь. – Только купим продовольствие, а то наши запасы подходят к концу. И поедем дальше. Не думаю, что стоит тратить время.

    – А что ты скажешь, паскудство некромантское? – спросил у меня орк, нарываясь на ответное хамство.

    – Я тоже считаю, что здесь нам нечего делать, страхолюдная орочья морда, – в тон ответил я.

    – Ты что сказал?! – оскорбленно взвыл Грэш, мгновенно вытаскивая ятаган.

    Аэ-Нари тут же повернул голову и, выразительно скалясь, заглянул в глаза орка. Тот сглотнул и решил, что разумнее отложить возмущение до лучших времен. Все-таки от этой злобной скотины тоже бывает толк. Я благодарно потрепал по гриве жеребца, тот довольно всхрапнул и скосил на меня фиолетовый глаз, дабы убедиться, что ему не почудилось и я на самом деле в хорошем настроении.

    – Что слышал, – с невообразимо гадкой улыбочкой сообщил я.

    Орк запыхтел, как еж, но продолжать ссору не решился. Поразительно! Моего коня уважают больше, чем меня!

    – И где здесь рынок? – с искренним интересом спросил Лэн, который с истинно детским восторгом относился ко всему новому, что встречалось на его пути.

    – Где большего всего шума и вони, – брезгливо отозвался я.

    – Не любишь города? – удивленно спросил меня Кот.

    – Терпеть не могу, – холодно ответил я.

    – И почему же?

    – Шумно, грязно… За что их вообще любить?

    – А сам-то ты где тогда жил? – слегка обалдел от моих откровений Айэллери. – Люди ведь предпочитают города!

    – В горах.

    – У гномов, что ли? – удивленно поднял бровь Кот.

    – Нет, со своим народом, – сухо отозвался я, чувствуя, как разговор медленно, но верно выходит из-под моего контроля. Это раздражало. Я не умел врать и не любил этого делать; да, виртуозно отбалтывался и не договаривал, но лгать в лицо не умел. Чем бессовестно пользовались спутники, осторожно вытягивая из меня всю подноготную.

    – И что это за «твой народ»? – не пожелала отказаться от участия в допросе с пристрастием Килайя.

    – Не ваше дело! – Я пакостно улыбнулся, с удовлетворением ощущая глухое раздражение товарищей по авантюре. Не помешает лишний раз напомнить этой веселой компании, с кем они имели несчастье связаться.