|
Но с конспирацией у социал-демократов в ту пору дело было поставлено еще из рук вон скверно: они были люди интеллигентные, воровские уловки и хитрости им претили. Главное же, новый знакомец располагал к себе столь стремительно, что заподозрить в нем дурные намерения не смог бы и самый угрюмый подпольщик. «Но эти качества как раз и нужны шпиону! — в ужасе подумал Кржижановский. — Что делать? Попросить вывести его из зала? Поздно. Да и непохож. Слишком откровенен для шпика. Тот не стал бы выспрашивать так прямо... Да и какие в Лондоне шпионы? Это не Брюссель. А человек такой приятный, живо всем интересуется... Нам нужны новые люди. И Богданов говорит, что вливание свежей крови оживляет».
— Да так... Имею небольшой гешефт, — туманно ответил Ленин. Три источника, три составных части его личного бюджета — биржевые спекуляции, карточная игра и посредничество в рискованных сделках — были не таковы, чтобы о них болтать. — Коммерция и отчасти юриспруденция. — Понимаю, понимаю, — благодушно сказал Кржижановский. Его симпатия к новому знакомому еще возросла. Он с уважением относился к деловым людям и считал, что в партии их очень недостает. — А я, знаете, интересуюсь электричеством. У меня множество проектов — но, к сожалению, российское правительство... — Да уж, с нашими тютями каши не сваришь. Электричество, говорите? Я тоже обожаю электричество. Думаю, это архиперспективно. Электричество и синематограф — вот те силы, что смогут встряхнуть нашу Русь-матушку и поставить ее с ног на голову... то есть на ноги. — Вы совершенно правы! — сказал Кржижановский, растаяв окончательно. Ораторы меж тем сменяли один другого; Ленин пытался слушать их речи, но толком ничего не мог понять. Устав, Программа... Он признавал, что хорошо написанный Устав — когда, к примеру, речь идет об учреждении товарищества на паях — может иметь принципиальное значение при распределении прибылей; но программа? К чему она? «И чего все-таки они хотят? — думал он. — Царя-батюшку укокошить? Одного уж укокошили... И что толку? В сухом остатке мы имеем то, что имеем: болвана Николашу и сволочь Витте, который так задушил свободное предпринимательство, что пришлось улепетывать из России... (На самом деле Ленин бежал из России, спасаясь от долговой ямы и обманутых кредиторов, но выдумал благовидный предлог и сам в него поверил.) Революция, революция... какая, к чортовой бабушке, революция? Это у нас-то? И неужто эти милые, но пустопорожние болтуны сумеют провернуть такое дельце? Одних взяток сколько потребуется... Да есть ли средь них хоть один практический человек, кроме шарлатана доктора и моего электрического соседа?» — Скажите, Максимилианыч... А какого это Троцкого они все чехвостят? Что он натворил? Удрал с кассой? — Ах, это... — смутился Кржижановский. — Видите ли, г-н... товарищ Ленин — можно я так буду вас называть? — Да ради бога, — сказал Ленин. — Можно просто Ильич. Я к этому привык. — Вообще-то рядовым членам партии об этом не известно, но... В действительности никакого Троцкого не существует... Эта личность возникла несколько лет назад из случайной обмолвки. Но потом оказалось, что Троцкий очень полезен. Он, знаете ли, способствует сплочению других членов партии в различных дискуссиях. Ему дают отпор, его ставят на место; потом, иногда у руководителей бывает необходимость запустить в массы для обкатки какую-нибудь идею, которую не совсем прилично озвучить самим... Это — жупел, символ, если хотите... — Понимаю. Мальчик для битья. — Это вы грубовато выразились... Хотя... Я вижу в вас необыкновенно умного человека. Вы не желаете примкнуть к нашему движению? — А вы можете это устроить? — Думаю, да... Я пользуюсь некоторым авторитетом у товарищей. |
