Врач, производивший вскрытие трупа Григория Распутина, во всех подробностях сообщал о том, как выглядел покойник, сколько у него было ран, в каком состоянии были внутренности. Другой врач, известный психиатр и невролог В. М. Бехтерев, хотя сам Распутина никогда не видел, давал научные объяснения «природы распутинских чар». На страницах нескольких столичных изданий маститый врачеватель разъяснял гражданам свободной России, что «помимо обычного гипноза» существует еще «половой гипнотизм», и Распутин как раз и был из числа таковых гипнотизеров.

Журналисты устроили настоящую охоту на дочерей и жену Распутина. Их искали везде, но они успели уехать на родину в Сибирь сразу же после переворота. Их же разграбленная и разгромленная квартира в доме на Гороховой, 64, стала объектом паломничества толп любопытных.

Появились и первые смачные описания распутинских оргий, а в числе соблазненных и одурманенных его жертв фигурировали некие дамы, которых репортеры обозначали чуть ли не всеми буквами русского алфавита: баронесса Б., графиня К., монахиня О., жена полковника М., медсестра П. и так далее.

Уже в 2 марта 1917 года, когда Николай II отрекся от престола, в Царскосельском гарнизоне образовалась группа нижних чинов, решивших отыскать могилу Распутина. В Царском Селе обыватели шушукались, что покойник похоронен именно там (существовала версия, что тело увезли в село Покровское). Однако точное место известно не было, так как процедура похорон проходила в большой тайне. Революционные солдаты решили разоблачить «Царский секрет».

Потом рассказывали, что солдатами двигал вовсе не революционный порыв, а слухи о баснословных сокровищах, которые Царская Семья положила в гроб Своему Другу. Хотя в соответствии со всеми нормами Православия такого быть не могло, но кто из этих одурманенных свободой и вином «революционеров» думал о каком-то каноне! Они горели желанием озолотиться и довольно быстро нашли под строительными лесами воздвигаемого небольшого храма на окраине Царского Села захоронение, которое и начали расковыривать на следующий день.

Руководил раскапыванием могил некий капитан Климов, командир батареи по охране Царской резиденции, действовавший по согласованию с новым комендантом Царского Села подполковником В. М. Мацневым. Работы проводились без всякой огласки и продвигались трудно. Гроб находился на довольно большой глубине (два аршина, или около полутора метров), а земля в тот год сильно промерзла. Через два дня вандалы добрались до оцинкованного футляра, в котором находился гроб. Топорами и кирками взломали крышку у изголовья и увидели труп.

Никаких драгоценностей, естественно, в захоронении не обнаружили. Это сразу же охладило энтузиазм. На следующий день, 6 марта, Мацнев доложил на заседании Царскосельского временного комитета, что в Александровском парке обнаружен гроб предположительно с телом Распутина. Еще раньше весть долетела до А. Ф. Керенского.

Тот с первого мгновения своего вознесения во власть держал распутинское дело под своим неусыпным контролем. Он не сомневался, что эта тема чрезвычайно выигрышна в историческом деле «вбивания осинового кола». В числе его первых распоряжений было два действительно примечательных.

Во-первых, личным распоряжением Керенский прекратил следственное дело против убийцы Распутина князя Ф. Ф. Юсупова, а во-вторых, распорядился освободить Хионию (Пелагею) Гусеву (она по решению суда пребывала в сумасшедшем доме), которая летом 1914 года покушалась на жизнь Распутина, ранив его ножом в живот.