По привычке лорд Витинари встал так рано, что сон его можно было назвать лишь поводом переодеться.

Он любил время непосредственно перед зимним рассветом. Город, как правило, окутывал туман, сквозь который почти ничего не было видно, и в течение нескольких часов тишину нарушал лишь редкий крик.

Но на сей раз утренний покой разорвали жуткие вопли, доносившиеся от дворцовых ворот.

— Вздрызьзадрыгай!

Патриций подошел к окну.

— Кальмарнуй-взбрык!

Патриций вернулся к столу и вызвал колокольчиком своего секретаря Стукпостука, который немедленно был отправлен к дворцовым стенам с целью выяснения происходящего.

— Это нищий, более известный как Старикашка Рон, милорд, — доложил Стукпостук через пять минут. — Продает вот эти… листки со всякой всячиной.

Он держал бумажный лист двумя пальцами, словно опасался, что тот вот-вот взорвется.

Лорд Витинари взял у него листок и пробежал по строчкам взглядом. Потом проглядел еще раз, уже более внимательно.

— Ага, — сказал он,