Официальное предложение? У нее екнуло сердце. Как волшебно это звучит, даже если означает только – на его латинский манер – начало ухаживания за ней.

– Милый мой! – вздохнула она, и Макс поцеловал ее с таким упоением, что потом лишь усилием воли заставил себя вернуться к рассказу.

– Можешь ли ты представить мое изумление, – проговорил он, мрачнея от воспоминаний, – представить, как я был ошеломлен, когда приехала Фелиция и в ответ на мой вопрос о том, откуда ты узнала о «растянутой ноге», рассказала о твоей утренней просьбе – перевести обратно в Англию! Когда Фелиция уточнила, что ты обратилась к ней с просьбой до того, как она сообщила тебе о «второй» травме, мне стало ясно: я причинил тебе страшную боль и ты уезжаешь из Италии именно поэтому.

– Так оно и было, – призналась она.

– Больше никогда в жизни я сознательно не причиню тебе боль, – поклялся он и едва ли не торжественно запечатлел поцелуй у нее на лбу.

– Кроме того… гм… – Элин пришлось откашляться, чтобы договорить признание до конца. – Кроме того, я безумно ревновала тебя к Фелиции.

– Ты ревновала? – просиял он. И только потом поразился: – К Фелиции?

– Ну да, ну да, я знаю, что ошибалась, но… я ведь тоже с ума сходила по тебе – не забывай об этом. Когда Фелиция сказала, что у тебя травма – а я не поверила в это ни на секунду – и что через несколько минут она едет к тебе домой по какому-то делу, я просто сложила в уме два и два и получила, естественно, пять.

– Прощаю тебе только потому, что ты испытала эти адские муки ревности, – великодушно постановил он. Но все же поинтересовался: – Так ты поэтому сбежала из Италии, не сказав никому ни слова?

– Ну, не только поэтому, – призналась она. – Мне было больно, меня мучила ревность, ты отказался от меня и… – Она замолчала, когда Максова рука прижала ее и полился такой эмоциональный поток итальянской речи, что Элин без перевода догадалась – он уверял ее, что никогда не смог бы отказаться от нее. – Так или иначе, – подытожила Элин, улыбкой говоря ему, что боль прошла, – твой телефонный звонок был последней каплей.

– Cara! Любимая моя, – растроганно проговорил Макс.

Он целовал ее, он гладил ее лицо чуткими пальцами.

– Любовь моя! – выдохнула Элин и, чувствуя, что настоятельно нуждается хоть в капле юмора, спросила: – На чем я остановилась?

– Ты полетела в Англию, – напомнил он. – Вот не ожидал, что ты выкинешь такую штуку, прежде чем я успею почтительнейше объясниться с тобой.

– Пожалуй, ты не совсем ошибался, говоря о моем темпераменте, – проворковала Элин. И спросила: – Кстати, как ты узнал о том, что я улетела?

– Ну, это было просто. Гораздо труднее было понять почему. Ты оставила ключ от квартиры портье. Он позвонил моему личному секретарю на следующее утро и спросил, держать ключ при себе или передать ей. Фелиция позвонила Тино Агосте, который сказал, что ты никогда не опаздывала на работу, но тебя еще нет, а вчера ты ушла раньше из-за мигрени.

– Мигрень я придумала, – призналась Элин.

– Вы слишком много врете, мисс Толбот, – заявил Макс.

– Сам такой! – воскликнула она и рассмеялась, но тут же посерьезнела. – Значит, когда Фелиция в следующий раз позвонила тебе, она уже знала, что я улетела в Англию?

Макс кивнул.

– Сначала я не мог поверить. Потом понял, как обидел тебя мой обман.