— Насколько давно?

Трофимова пожала плечами:

— С месяц, наверное. Ограничивались словами «здравствуй» и «до свидания». А ведь когда-то мы были неразлейвода.

— Что же произошло? — спросила журналистка.

— Она очень изменилась, — девушка отогнала рукой назойливую пчелу. — И это понятно. Во всем виноваты ее родители. Они постоянно ломали ее.

— В каком смысле?

— Когда перед тобой ставят слишком много запретов, поневоле хочется их нарушить, — Трофимова усмехнулась. — Именно так обстояло дело с Аней. Ее папаша дошел до того, что принялся выбирать ей подруг! В нашем лицее учатся дети из весьма благополучных семей, однако ни одна выбранная Соболевой приятельница не пришлась ему по сердцу.

— Даже ты? — изумилась Катя. Она знала: мама Марины — кандидат наук, папа — военный.

— И я тоже, — девушка пожала плечами. — У каждого — свои тараканы. Когда Аня сообщила мне причину неприязненного отношения ко мне ее отца, я просто рассмеялась.

— И что же это за причина?

— После уроков мы иногда забегали с ней в кафе, расположенное неподалеку от лицея, — пояснила Марина. — Заказывали большие порции мороженого, кстати, оно там обалденно вкусное, пирожные с заварным кремом, кофе или чай. Наслаждаясь едой, мы разговаривали. Обо всем, понимаете? Нам было безумно интересно друг с другом. Когда об этом узнал Анин папа, он запретил ей со мною общаться: дескать, доходы моих родителей не позволяют мне регулярно посещать подобные заведения, наверняка его дочурка платит за меня, а он не намерен никого содержать.

Зорина широко распахнула глаза:

— Так и сказал?!

— Аня смеялась, рассказывая об этом, и умоляла меня не принимать все это близко к сердцу. — Трофимова вздохнула. — Однако на домашний телефон я ей больше не звонила: мало ли что может подумать такой папаша!

— И, тем не менее, общение вы не прервали?

Бывшая подруга Соболевой кивнула:

— Это оказалось лишь прелюдией, которую, уверяю, ни я, ни Аня не восприняли всерьез. Мы продолжали дружить и посещать кафе, назначали друг другу встречи по мобильному. Но однажды я сама… ну, отшатнулась от нее.

— Почему?

Девушка молчала.

— Это конфиденциальный разговор, — Катя положила руку ей на плечо. — О нем никто не узнает. Должны же мы вернуть беглянку в лоно семьи, пока она не наделала глупостей!

— Аня способна на это, — тихо проговорила Марина. — Так вот. Я стала избегать ее после того, как она предложила мне попробовать наркотики! «Настоящий человек должен пройти через все в этой жизни», — аргументировала моя подруга свое предложение. Я, разумеется, отказалась.

Катя наклонилась к ней:

— А Аня… попробовала их?

— Не знаю. — На гладком лбу девушки выступили капельки пота. — Возможно… Но этим она не ограничилась. Затем последовали и другие предложения, например, нарядиться проститутками и… постоять на Объездной. «Просто постоять?» — иронически спросила я тогда.