Выйдя в темный коридор, Верджил бесшумно притворил за собой дверь. Из окон на первом этаже сочился тусклый свет. В темноте он нащупал перила и, тихо спустившись по ступеням, перешел на черную лестницу, которая вела на кухню.

В расположении комнат первого этажа он ориентировался хуже и потому продвигался вперед, держась за стены. Рядом с дверью, которая, как полагал виконт, выведет его наружу, он вдруг столкнулся с кем-то, кто так же, как и он, пытался ощупью найти проход.

– Какого черта… Кто, черт возьми…

– Проклятие! Смотри, куда идешь! Оба замерли на месте.

– Уидерби?

– Леклер!

– Ты сюда или отсюда?

– Господи! Леклер! До чего неловко!

– Полагаю, в этот час ты отсюда. Дверь где-то здесь.

– Конечно. О Боже! – Корнелл Уидерби отступил назад на несколько шагов и начал оправдываться.

– Ладно, идем – потолкуем на улице.

Когда предрассветная прохлада ударила им в лицо, Уидерби предпринял новую попытку объясниться:

– Я знаю, это похоже…

– На то, что ты вступил в связь с моей сестрой Пенелопой. Ведь ты был у Пен, не так ли? Потому как, если ты был у Шарлотты, я обязан буду убить тебя, а мне очень не хотелось бы убивать старого друга.

– Шарлотта! О Зевс! О боги! Да за кого ты меня принимаешь? Что до Пен, то уверяю тебя, я преклоняюсь перед ней и нежно люблю ее. Перед богинями не преклоняются так, как я преклоняюсь перед ней. Женщина с такой прекрасной, нежной душой и…

– Да, да. Садовая калитка здесь. Или ты уже сам можешь отыскать дорогу в темноте?

– Поверь, я никогда раньше…

– Уверен, что ты понимаешь необходимость соблюдать предосторожности. Если граф узнает о вашей связи, он употребит ее как повод, чтобы лишить сестру поддержки, которая и без того невелика.

Тишину нарушал только звук их шагов.

– Я безумно рад, Леклер, встретив с твоей стороны такое понимание. И я, и Пен не ожидали от тебя такого сочувствия.

В месте пересечения аллеи с дорогой Верджил остановился.

– Я бы предпочел ничего не знать и не сталкиваться с необходимостью определять свое отношение к вашей связи. Моя сестра в своей жизни видела мало счастья, и раз она любит тебя, то я не буду ни во что вмешиваться.

Мало-помалу начинало светать, и в предрассветных сумерках уже можно было различить не только высокую, стройную фигуру Уидерби, но и выражение его лица.

– Мы не рассчитывали на это, Леклер. Полагаю, Пен будет изумлена не меньше моего.

Верджил повернулся, собираясь направиться к дому.

– Только позаботься о том, чтобы я не пожалел в будущем о своем либерализме.

– Я сделаю все, что в моих силах для ее счастья, – заверил его Уидерби. – А поскольку ты проявил такое благородство, я воздержусь строить предположения о том, почему ты уходишь из этого дома в тот же час, что и я, и через ту же самую дверь.

– Ты мало упражняешься, – заметил Верджил. Данте встал рядом и начал перезаряжать пистолет.

– Для некоторых из нас это всего лишь приятное развлечение, Вердж. Я не собираюсь никого убивать на дуэли.

Верджил внимательно следил за его рукой.

– А если кто-то решит убить тебя?

– Раз ни один из мужей до сих пор не вызвал меня на дуэль, то, полагаю, никогда уже не вызовет.

Наступила очередь стрелять Верджилу, и пуля, выпущенная им, попала точно в середину приколотой к стволу дерева бумажной мишени.

Данте одобрительно присвистнул.

– А вот ты, как я погляжу, упражнялся, и не раз.