|
В крошечном иллюминаторе видна была только темнота, из чего следовало, что ночь еще не кончилась. Эта мысль успокоила. На рассвете покажется Казархун – а это означает встречу с Никабаром. Касрин вздохнул. Прошло так много времени – но Никабар по-прежнему был способен внушать ему страх. Вот почему капитана снова стали преследовать удивительно яркие кошмары. Казалось, он ощущает на волнах след Никабара – вонь, похожую на яд, и все же пьянящую. Как бы Касрин ни ненавидел своего прежнего наставника, он не переставал им восхищаться. Все его орденские ленты были заслужены отвагой и мужеством. И, конечно, кровавыми избиениями.
– Некоторые люди – мясники, а другие – нет, – сказал себе Касрин, перефразируя слова, которые Никабар сказал ему, отправляя в изгнание. Версия Никабара звучала иначе: «Некоторые люди храбрецы, а другие – нет». Касрину хотелось бы знать, считает ли адмирал его трусом или время заставило его смягчить свое суждение. Но, по словам Бьяджио, Никабар продолжал пользоваться продляющим жизнь снадобьем. Значит, если какие-то изменения произошли, то только к худшему, хотя такое трудно было себе представить. А потом Касрин вспомнил о Джелене, и сердце его забилось ровнее. Лисская королева была красива. Представляя себе ее лицо, он неизменно улыбался. Касрин попробовал прибегнуть к этому способу сейчас: он прогнал лицо маленькой девочки, заменив на лицо Джелены. В Джелене было нечто такое, что помогало ему почувствовать себя непринужденно. Конечно, она была молода и прекрасна, но дело было не в этом – или не совсем в этом. Она была дочерью Лисса, и ее готовность помочь ему в его миссии смягчило чувство вины, терзавшей Касрина. Он пытался определить, сколько лет юной королеве. И сколько лет исполнилось бы сейчас той деревенской девчушке? Возраст не совсем совпадал, но при этом та девочка очень походила на Джелену. Видеть королеву было все равно, что видеть ту деревенскую девочку снова живой. «Ну, теперь ты уже по-настоящему бредишь», – укоризненно сказал он себе. Качая головой, Касрин рассмеялся. Он влюбился в Джелену, и на корабле об этом знали все, в особенности Лэни, который подшучивал над своим капитаном при каждом удобном случае. Касрин посмотрел на свои босые ноги и пошевелил пальцами. Этой ночью ему больше не заснуть, так что имеет смысл подняться наверх и проверить, где они находятся. Сейчас несет вахту Лэни, а Касрин отчаянно нуждался в обществе. Он встал с постели, оделся, вытер потное лицо полой рубашки и провел по волосам металлическим гребнем, приводя себя в порядок. Удовлетворившись своим внешним видом, он натянул сапоги и отправился на палубу. Его окружала ночь. Начиная подниматься по трапу, он увидел Лэни, который неспешно сматывал бухту троса. Внимание помощника привлек игравший на воде лунный свет и, работая, Лэни смотрел на него, впав в полузабытье. Касрин подошел к другу, и некоторое время молча стоял у него за спиной. Только потом он заговорил: – Привет. Лэни вздрогнул и уронил бухточку. – Боже, ну ты меня и напугал! – Он наклонился и, подняв трос, снова начал сматывать его в кольцо. – Так можно человека и за борт сбросить! – огрызнулся он. – И вообще, что ты делаешь на палубе? Я же сказал, что отстою эту вахту. Касрин пожал плечами. – Не спится. – Боишься? – Да. И будь у тебя хоть толика мозгов, тебе было бы страшно не меньше, чем мне. – А кто сказал, что мне не страшно? Касрин обвел взглядом палубу, замечая высокие мачты и полные ветра паруса. Было тихо – только волны не прекращали биться о корпус корабля. Темнота окутывала судно, и ее нарушал только свет луны. – Казархун уже близко, – рассеянно проговорил Касрин. – И Никабар тоже. |
