– Лоб оцарапало.

    – Врачи обнаружили контузию.

    – Ага. Родовую. – Я вспомнил залитый кровью песок и не сдержал злости. – Мозги у него с детства контужены.

    Гулетин хмуро глянул на меня, бросил папку на стол.

    – Завтра в десять.

    Когда все убрались, я позвал своих на обед, закрыл дверь на ключ и вытащил две бутылки водки. Терпеть эту гадость не могу, но тут дело не во вкусах.

    – Помянем ребят. Пусть спят спокойно, они свое честно прожили.

    Ледяная жидкость плеснула в граненые стаканы, скрипнули отодвигаемые стулья, на полминуты зависла напряженная тишина. Единым махом отправили сто граммов в нутро и разом сели. Обед прошел при поголовном молчании, ни у кого не было сил и желания вспоминать происшедшее, а трепать о другом язык не поворачивался. И только когда опустели тарелки и были допиты бутылки (всего-то по сто пятьдесят на каждого!), Свен произнес:

    – Мне вчера приятель с горотдела рассказал. Лабедин отправился ловить боевиков на Жалейку.

    – Зачем?

    – Для отчетности. Мол, задержаны преступники, с оружием, замышляли нападение.

    – Хрень! Они по городу в открытую шастают, со стволами и ксивами, никогда их не трогали.

    – Да, – кивнул Свен. – А лейтенант решил отличиться. И пришить им дело. Он и Норина с собой прихватил, чтобы рядом был надежный человек. Пообещал, наверное, награды и продвижение по службе. Поэтому Лабедин и не отвечал на запрос горотдела и опоздал к фабрике. Приятель сказал, они взяли троих боевиков, те утверждают, что их сначала захватили на улице, а потом просто вытолкнули из БТРа.

    – Решил наш лейтенант совершить еще один подвиг. Славы ему не хватало. – Влад покривил в горькой усмешке губы. – А когда дичь сорвалась, захотел другую поймать. Вот и попер через реку.

    Я переварил новую информацию, мысленно проклял Лабедина и встал.

    – Значит, так. Сейчас все по домам. Завтра в восемь здесь. В десять совещание в горотделе. Нас вызовут, будут душу мотать, как и почему… Меня на комиссию потащат как пить дать, вас могут и не трогать, но посидеть в коридоре придется.

    – Ничего, прорвемся, – вставил Буен. – Я написал, что мы действовали по обстановке, а лейтенант сам на тебя налетел, ты только отвечал.

    – И я, – вставил Свен.

    – И я, – кивнул Влад.

    Еще три кивка подтвердили догадку, что парни писали под копирку, выгораживая меня в стычке с Лабединым. Черт, в принципе мелочь, а на душе приятно. Значит, пока командую нормально, не борзею, коли ребята так дружно вступились.

    – Ладно, – строгим тоном скрыл смущение. – Давайте на отдых. Завтра посмотрим, кому и сколько отвесят…

    – …Артур! Светлое небо! – Дарья встретила меня на пороге, повисла на шее, губами дыша в ухо. – Живой.

    – Ну да. – Я придержал ее за талию, поцеловал и немного отстранил. – Что с тобой?

    – Это с тобой что?! Я места не нахожу, голову потеряла! К вам не дозвониться, телефон занят, в отделе вообще запретили вас тревожить. И никто толком не знает, что и как.

    Я буквально внес Дарью в комнату, сел в кресло и усадил ее на колени.